Джин Вулф - Чародей

Тут наконец подал голос Бертольд — впервые с тех пор, как они спешились:

— Он неплохой парень, Тауг. Напоминает мне моего брата. У вас много людей, сэр?

— Говори «милорд», приятель! — резко приказал Гарваон.

— Около шестидесяти, — ответил Бил.

Старик втянул воздух сквозь зубы, еще оставшиеся у него.

— Может, и хватит. Хорошие воины?

— Придется стать такими. — Бил казался мрачным.

— Я бы хотел сражаться. Только я ничего не вижу.

— Твой язык нам полезнее любого меча. Они собираются остаться там на ночь? В таком случае наш пеший отряд успеет подойти.

— Нет, сэр. Они заявились к нам на ферму и не застали там господина Бимира. Сэр Эйбел — Свон и Тауг знают его — прикончил Бимира, к великой нашей радости. Только этого никто больше не видел. Мы выволокли тело из дома с помощью двух пар волов и зарыли, где земля помягче, а сверху набросали стог сена. Женщины схоронились, а я сказал пришедшим ангридам, что он в отлучке и оставил меня присматривать за скотом. Мол, я не могу кормить вас без приказа хозяина. Ну, они поверили, сэр, как я и думал. И пока они там жрали, я дал деру, а потом натолкнулся на Свона. Только они не собираются оставаться там на ночь. Они сразу двинутся дальше.

Гарваон открыл было рот, но Бил жестом приказал ему умолкнуть и спросил:

— Почему ты так решил, Бертольд?

— В противном случае они приказали бы мне разгрузить мулов и вьючных лошадей. Но они ни о чем таком и словом не обмолвились, только говорили, что меня надобно убить. Вот тут-то я и улизнул из дому и отправился на поиски сэра Эйбела, надеясь, что он все еще где-нибудь поблизости.

Бил взглянул на Тауга, который печально потряс головой.

— Ты его друг?

— Ну да! Он собирался забрать нас с собой, меня и Герду. Именно он убил Бимира. Герда пришла жить ко мне, потому что сэр Эйбел увезет нас отсюда, когда воротится из большого замка на севере. Только он еще не приехал.

— Зато мы подоспели, — с долей смущения промолвил Гарваон. — Может, этого окажется достаточно.

— Надеюсь, сэр.

Издалека донесся крик часового, и Гарваон пробормотал: «Они уходят» — и вскочил на коня прежде, чем Тауг успел спросить, что это означает для них.

Представлялось благоразумным подождать, пока ангриды не покинут ферму, со всеми ее заборами и свинарниками. Затем Гарваон построил своих всадников широкой дугой, лучше всего укрепленной с флангов, с намерением окружить ангридов, оставив противнику лишь узкий путь к отступлению на север. Такой маневр (как они с Билом объяснили до того пространно, что Тауг утомился слушать) преследовал цель не столько уничтожить ангридов, сколько отрезать от них вереницу вьючных животных. Они надеялись, что ангриды бросят свою добычу, когда обнаружат, что взяты почти в кольцо. Свон стоял в середине дуги, между Таугом (слева) и Ансом (справа). Тауг размышлял, как Свон покажет себя в схватке; до него вдруг дошло, что Гарваон поставил Свона в центр единственно из-за кольчуги и шлема — в надежде, что великаны примут парня за рыцаря.

— Где пес сэра Эйбела, Тауг? — Резкий ветер уносил прочь слова Свона. — Од божет даб подадобиться.

Тауг тоже так считал, но пожал плечами:

— Не знаю.

— Свистни его, а?

Тауг громко, протяжно свистнул, но без толку. Анс махнул рукой:

— Может, в амбаре, подле большого дома. Я видел там кота леди. Не иначе, мышей ловил.

Протрубила труба, и всадники устремились навстречу неприятелю: одни сразу вырвались вперед, другие отстали. «Держать строй! Держать строй!» — прокричал Свон. Подчинились — или хотя бы поняли, что он имеет в виду, — не многие. Свон покинул свое место и легким галопом поскакал вдоль строя, сдерживая нетерпеливых и подгоняя медлительных.

Неслаженное наступление отряда продолжалось, казалось, не один час. Тауг с дюжину раз собирался с духом для битвы, и всякий раз состояние боевой готовности длилось не долее нескольких секунд, за которые белый жеребец успевал сделать шага три-четыре. Потом (и слишком скоро) впереди показались ангриды. Труба протрубила атаку. Тауг взял на изготовку копье, смастеренное из моего ножа и ствола молодого деревца, зажав конец древка под мышкой, и ударил жеребца пятками в бока.

Следующие три-четыре минуты ада кромешного — клубы пыли, истошные вопли, лязг металла, дикая сумятица — он плохо запомнил. Стремительное движение Тауга вперед прервал вьючный мул: белый жеребец налетел на него и вместе со своим седоком рухнул на землю среди бешено молотящих копыт и глухо звенящих кубков размером с супницы, Когда Тауг с трудом поднимался на ноги, меч длиной с дышло, уже обагренный кровью, просвистел у него над головой.