Наталья Котрасева - Город

Очень старательно, с выражением, она прочла позорное стихотворение во второй раз. В этот раз смех был громче, а под конец кто-то заулюлюкал и выкрикнул:

— Молодец, девочка, побольше бы таких поэтов, остальным меньше стараться бы пришлось!

— Да она просто самоубийца! — раздался другой голос.

Именно самоубийцей она себя и чувствовала.

Пираты не приплыли. На конкурсе она позорно провалилась, тут даже никаких сомнений не было. Линор огляделась в поисках Абэ — тот так и не появился. Хэй тоже пропала. Исет готова была заплакать. Ее сдерживало только то, что со слезами на глазах она представляла бы совсем жалкое зрелище.

Когда она спустилась по шаткой деревянной лестнице, к Линор подошел Белый Тигр. Его она не раз видела во Дворце, это был один из чиновников.

— Ты ведь понимаешь, что тебя ждет после такого шедевра, дорогуша? — спросил Тигр. — Завтра с утра, когда вывесят списки, будь дома. Я за тобой пришлю, чтобы отвести на площадь.

Линор послушно кивнула. Остаток дня и ночь она провела в каком-то забытьи. Просто сидела на дома кровати и ничего не делала. Даже не думала ни о чем. Сейчас было самое время податься в лес, к разбойникам, благо, контакты у девушки были, но заставить себя сдвинуться с места Линор не могла. Думать не хотелось, потому что стоило начать, как сразу же всплывали воспоминания и становилось очень больно и стыдно. Вначале спектакль, а теперь еще и это. Даже умереть с достоинством у нее не выйдет, вряд ли толпа забудет ее «шедевр». Абэ но Ясутику она не винила. Тот ведь с самого начала сказал, что способ может не сработать.

На следующий день к ней постучали часов в одиннадцать утра. Вначале принесли традиционный бесплатный завтрак, который Линор проглотила, даже не разобрав, что это было. Еще через час пришел сам Белый Тигр и повел ее к Площади Отрубленных Голов. Линор покорно плелась вслед за хищником, стараясь не смотреть по сторонам. Это, правда, плохо получалось. Время от времени кто-то начинал громко разговаривать, и Линор поворачивалась, пытаясь найти знакомые лица. И еще ей все время казалось, что обсуждают ее вчерашнее стихотворение.

Посреди площади стояли деревянные подмостки, а на них три гильотины вряд. Непонятно было, зачем целых три — казнили все равно по одному, торжественно подводя к месту казни и потом вслух зачитывая приказ, подписанный Драконом.

Линор посмотрела вперед и успела заметить, как катится по окровавленному дереву чья-то седая голова. Ей стало нехорошо. Видимо, она заметно побледнела, так как тигр, который шел теперь сбоку, проворчал:

— Ты дойти сможешь? Или тащить тебя, как мешок с…

Фразу он не окончил, за что Линор была благодарна.

— Спасибо, — прошептала она. — Я сама.

Они поднялись по деревянным ступеням, присыпанным песком — видимо, чтобы на крови никто не поскользнулся. Линор собралась с силами и, высоко подняв голову, пошла к средней гильотине, где ее уже ждал палач. Среди зевак на площади вдруг раздался смех. Линор даже вначале не связала его со своим выходом, пока не услышала выкрик:

— Да это та самая, которая вчера про пиратов читала! Опять выпендривается!

— А ноги-то не побрила! Вот ведь какая молодежь пошла, даже на собственную казнь по-человечески прийти не могут! — поддержал осуждающий женский голос.

Внутри у Исет все похолодело. Она опустила глаза и только сейчас заметила, что на ней только старое, местами заштопанное байковое белье и дырявые шлепанцы. Честно говоря, она даже не помнила о том, что у нее такие есть. И, надо было отдать возмущенной зрительнице должное — у той оказалось прекрасное зрение. Потому что Линор и правда шла на казнь с небритыми ногами.

Стоило Линор это понять, как с ней начало твориться что-то странное. Видимо, она дошла до точки. В первую секунду она готова была провалиться от стыда сквозь деревянный помост, но потом вдруг почувствовала удивительное спокойствие. Стыд все еще с ней оставался, но он бежал по краю сознания, а Линор будто наблюдала за ним со стороны с безразличием и отчуждением.

И гильотина, и площадь, и люди на ней вдруг показались ей плохо нарисованными декорациями. Линор с отстраненным интересом огляделась. Предметы теряли форму и становились просто цветными абстракциями, будто мозг внезапно забыл, как воспринимать расстояния и объем.

Возможно, если бы Линор задумалась над тем, что видит, все вернулось бы к норме, но думать она не могла.

Мир, обиженный ее полным нежеланием воспринять его, как положено, сложился, будто раскладной стул, и Линор поняла, что находится на сцене.