Kagami - Лики зазеркалья

Хороший он все-таки человек. Мне будет жаль с ним расставаться. И с Марифом. И с Натальей Аристарховной. И с Ксюшей и Викой. И конечно, со своей семьей. А еще я так и не увижу Марту. Стоп! Хватит! Я уже приняла решение. Иначе я поступить не могу.

— Павел Валентинович, — обратилась я к боссу после ритуала приветствий.

— Паша.

— Что?

— Просто Паша. И давай на "ты", в неофициальной обстановке. Ты извини, но я тебя как Странницу 222 воспринимаю, а не как… — он замялся.

— Старую грымзу из отдела переводов, — усмехнулась я.

— Ну… примерно так, — он улыбнулся так обезоруживающе, что мне стало стыдно за свое давнее мнение о нем.

— Хорошо, Паша. Спасибо тебе за все.

— Да ладно! Ничего я такого не сделал.

— Такого не сделал. Просто сделал. А мог и наплевать.

— Да что я, нелюдь, что ли?!

— Нет, Паша, ты очень хороший человек. И я очень тебе благодарна. Но у меня к тебе есть еще одна просьба.

— С работы не отпущу, — тут же ощерился босс.

— А я и не прошу, — засмеялась я, — Куда ж я без вас. Я о другом. Паша, ты можешь привести ко мне нотариуса?

— Зачем? — подозрительно спросил он.

— Завещание написать. Не хочу Аню просить, она расстроится.

— Брось эти мысли! Рано тебе пока умирать!

— Паша, ну ты же разумный человек! Мне пятьдесят семь лет, я — инсулиновый диабетик, я только что перенесла инфаркт. И спасло меня исключительно то, что, во-первых прихватило перед включенным компьютером, а во-вторых, ты оказался на связи. Это просто очень счастливое стечение обстоятельств. А если хоть одно звено выкинуть? Я не хочу смерти, но понимаю, что не вечна. К тому же, я нахожусь в зоне риска, что доказали последние события.

Красиво врешь, Марта. Складно.

— Ладно, понял. Сделаю. Это ты из-за квартиры?

— Из-за квартиры тоже. Аня — гражданка Германии, без завещания у нее могут возникнуть проблемы с недвижимостью. А еще я хочу завещать тебе свои рисунки.

— Мне?!

— Тебе, тебе, Лунный Фанатик. Но с двумя условиями.

— Это с какими же? — он насмешливо вскинул бровь.

— Довольно странными. Два рисунка ты должен будешь уничтожить и стереть из сети все их копии, какие найдешь. Желательно, чтобы вообще ничего не осталось. Впрочем, я их лучше тебе сразу отдам, и займись этим грязным делом поскорее. Вечером Аню попрошу принести мне их завтра.

— М-да… Действительно странно. А у самой что, рука не поднимается?

— Примерно так.

— А не жалко?

— Этих — нет.

— Хорошо. А какое второе?

— С оригиналами можешь делать все, что хочешь. Хочешь — в столе храни, хочешь — построй себе личную картинную галерею для моих художеств, хочешь — продай или раздари. В общем, на твое усмотрение. Но прежде, чем как-то ими распорядиться, отсканируй все и сохрани на диске. А потом раз в год выкладывай в сети на каком-нибудь сайте. Причем в полном объеме. Как, очень проблемно?

— Нет, в общем-то. А на фига оно тебе? Печешься о бессмертии в паутине?

— Не спрашивай, а? Просто поверь, так надо. Очень надо. Мне. Если для тебя это проблема, я лучше кого-то другого попрошу.

— Да нет, какая ж это проблема? И как долго ты хочешь, чтобы я их выкладывал?

— Желательно, лет пятьсот, может, больше.

— Ого! Ну у тебя и запросы! Извини, ничего не могу обещать. Я столько вряд ли проживу.

— Ну, было бы неплохо, чтобы ты подписал под это и своих потомков.

— Бессмертная Странница 222. Но на что не пойдешь ради оригиналов твоих работ! Только я их себе не оставлю.

— Почему?

— Они денег стоят. Думаю, даже больших. А со временем станут стоить еще дороже. Если у тебя самой ума не хватает понять, что ты у своей дочери и внуков отбираешь, придется мне побеспокоиться.

— Дело твое, — я пожала плечами, — Но я напрягаю тебя, а может даже и твоих потомков, должен же ты получить за это компенсацию.

— Невозможная женщина! Ладно, когда к тебе нотариуса привести?

— Чем скорее, тем лучше. Только в середине дня. Аня приходит утром, к восьми и остается часов до двенадцати. А потом вечером — примерно с шести до девяти. А я не хочу, чтобы она знала. Расстроится.

— Завтра тебя устроит?

— Само собой.

Я лежала и думала о том, как спокойно босс отнесся к моим нелепым просьбам. Он даже не стал меня уговаривать не уничтожать те два рисунка. Почему? Считает меня чокнутой старухой и старается не перечить? Или действительно поверил, что это важно? А может он такой же, как я? Потомок эльфов или гномов, оборотней или кентавров. Почему одни люди охотно верят в сказки, а другие терпеть их не могут? Интересно, как бы отреагировал Паша, расскажи я ему правду? А так хочется кому-то рассказать! Но не поверят. А если поверят, могут мне помешать. Нет, нельзя.