Кассандра Дженкинс - В ЗИН-АЗШАРИ

Бросив записку Джайны на тлеющие угли камина, Тралл покосился на разобранную кровать. Вздремнуть бы часик…

— Рано ты сегодня, — послышался за его спиной голос Вол’джина.

Лидер Клана Черного Копья, предводитель троллей, всегда подкрадывался внезапно, и это удивляло и раздражало Тралла. Природная гибкость позволяла троллю, как охотнику, выслеживающему жертву, передвигаться совершенно бесшумно. И быть в роли жертвы Траллу не нравилось.

— Говорил же, не подкрадывайся.

— Вы, орки, хоть и близки с волками, — отозвался тролль, — но передвигаетесь как громовые ящерицы. Хуже в разведке только с тауренами.

— Ты сегодня играл? — спросил Тралл.

Несколько утренних и вечерних часов Вол’джин неизменно отводил для игры на барабанах. И для Тралла каждый день начинался и заканчивался оглушительными ритмами, выбиваемыми главой клана Черного Копья на заднем дворе Тронного Зала. Теперь барабаны Вол’джина преследовали Тралла не только наяву, но и во снах.

Вообще в Оргриммаре, когда там поселились тролли, понятие тишины существовать перестало. Предрассветные сумерки, нерешительные звуки пробуждающейся природы… Плеть их подери, не тут-то было!

Тролли, казалось, вообще не спят. Их ритмичные вечерние танцы у костра перетекали в утреннюю зарядку. Когда солнце накаляло до красна пыльные улочки города, под навесом из пальмовых листьев, одни — стучали в барабаны, другие — хором распевали народные тролльские песни. Некоторые, вероятно, ходили на службу, спали и принимали пищу, но общее количество танцующих, играющих, шумящих троллей никогда не уменьшалось. И работягам оркам всегда казалось, что таких бездельников, как тролли, еще сыскать надо.

— Нет, — ответил Вол’джин. — Ни сна, ни желания играть.

— Сколько уже не спишь?

— Не знаю. По твоим ощущениям, как давно ты просыпаешь в тишине?

— Не сказал бы, что сплю лучше, — отозвался Тралл.

Вол’джин рассеяно потрепал свой ярко-оранжевый ирокез. Даже для тролля он был необычайно высок и строен, и тролльская привычка горбиться не обошла главу Черного Копья. Несколько амулетов Вуду покоились у него на груди. Плащ он не носил(мешал танцевать), за спиной тролля был резной, доставшийся от отца Сен’джина лук и колчан со стрелами. Наконечники для стрел лидер Черного Копья любил обтачивать лично и даже брал несколько уроков по ядам у разбойников, но в конце концов остановился на мысли, что расправиться с жертвой «лучше метко и быстро, чем куда попало и долго мучить». На жилистом бедре всегда был закреплен небольшой кинжал. Вол’джин занимал пост советника Вождя и лучшего друга Тралла.

В дверь снова застучали.

— Вождь, к вам посланник от леди Сильваны Ветрокрылой, — отрапортовал гвардеец.

— Веди в Тронный зал, я сейчас буду. А тролли знают, что их предводитель больше не поет и не танцует?

— Сарказм не твой конек, Тралл. У меня есть к тебе дело, — немного погодя сказал тролль.

— Срочное?

— Залежавшееся.

— Мы это уже обсуждали.

Показывая свое бессилие, Вол’джин пожал плечами.

— Это все о чем я могу думать. А без сна у меня прибавилось свободного времени.

Только сейчас Вождь орков заметил, насколько сильно утомила бессонница жизнерадостного, всегда полного энергии тролля, какими глубокими бурыми синяками залегла под его всегда смеющимися глазами. И тем тяжелее, видя его измученное состояние, было отказывать ему в бередившем незажившие раны вопросе.

— Своего решения я не изменил, Вол’джин. Время Островов Эха еще не пришло.

В прохладном сумраке Тронного, укутанный как мумия в темно-лиловый плащ с гербом Подгорода, Вождя дожидался посол Отрекшихся.

— Приветствую тебя, представитель Подгорода, — сказал Тралл, занимая свое место на троне.

С годами он привык к этому запаху. Приторно-сладкому, выворачивающему тебя наизнанку, он настырен и после вот таких визитов достаточно сложно полностью проветрить помещение. Зловоние вгрызается в мебель, в стены так же упрямо, как эти ходячие мертвецы цепляются за свою вторую жизнь.

Едкий запах смерти.

Запах Отрекшихся от трупного запаха, какой накрывает поля сражений после заката, все же отличался. Второй был естественным. Вонь запекшейся крови, раздробленных костей, через несколько часов смешивающаяся с гниением и разложением тканей. Никаких эмоций, кроме рвотного рефлекса, она не вызывала.

Чума Короля Мертвых насильно подняла их из своих могил этих людей — с подгнившей, лохмотьями висевшей кожей, с разъеденными червями глазницами, с проступившими наружу костями и позвонком; всех, без разбору. Именно чума придала трупному смраду Отрекшихся особенный, тошнотворно-сладкий запах, противоестественный для всего живого. Для бегства противника с поля боя было достаточно одного только запаха нежити, не говоря уже о внешних данных ходячих мертвецов.