Ольга Кузнецова - Просто солги

— Мне надо к воде… — неопределенно бормочу я. Сама не распознаю своих слов — все тело словно в огне.

Джо больше ничего не говорит — просто обхватывает меня за плечи (как будто ничего и не было) и тащит меня куда-то на запад. Куда-то — наверное, к мосту.

— Можно один вопрос? — Мои слова — это больше не мои слова. Это теперь вопросы кого-то другого. Кого-то внутри меня, кто оказался сильнее. Кому удалось выбраться из своей одиночной камеры.

Я не вижу — чувствую, он кивает.

— Задавай.

— Тебя… тебя и в самом деле зовут Джо?

— Кажется, мы это уже обсуждали, — возражает он.

— Так как?

Он что-то отвечает, но я уже не разбираю его слов.

…

Бруклинский мост освещен даже ночью. В Нью-Йорке вообще едва ли можно найти место, где ты не будешь на виду. На свету.

Проносящиеся же мимо машины, как фоновый шум. Они не раздражают — скорее, заменяют привычные монотонные стоны за тонкими стенами. Тихое дыхание Джо тоже — не фон. Но мне бы не хотелось, чтобы он сейчас ушел, бросил меня на середине бесконечного моста, ведущего на Манхэттен. Я уже с трудом различаю исходящий от его кожи запах спиртного — этот запах заменяется другими: выхлопными газами и его вечным приторно-сладким ароматом.

Эта ночь — одна из самых холодных ночей за всю осень, но я не чувствую холода. Физические ощущения уже не имеют никакого значения. Я даже ветра не чувствую. Зато чувствую что-то иное.

Одиночество ли?..

Огни моста яркими поплавками отражаются в ленивом течении реки, и мне кажется, что в темноте я могу разобрать на поверхности воды и свое лицо тоже. И его лицо…

Губы пересохли, в горле странное саднящее чувство, но больше я ничего не ощущаю. Точно нервы перестали подавать мозгу необходимые сигналы. Но сейчас это уже не входит в то, что важно.

Чувствовать себя точно прибитой гвоздями к полу — это другое. Это — важно.

Дым от проезжающих мимо со скоростью света машин заглушают весь впитанный организмом воздух, и вскоре я уже осознаю, что дышать снова нечем — легкие снова забиты какой-то мразью.

Джо по-прежнему держит меня за плечи (боится, что я спрыгну с моста?), и его пальцы впиваются в мою кожу. Даже сквозь куртку, сквозь майку — я чувствую.

Я не смотрю на него, не думаю о нем, но внезапно понимаю, что злость, которую я испытывала по отношению к нему, медленно отступает.

— Спой мне, — прошу я одними губами, ни секунды не сомневаясь, что он услышит.

Он не спрашивает, с чем связана такая глупая-странная, на первый взгляд, просьба. Он просто знает, что все, что связано со мной, всегда странно. Знает меня, как самого себя. У нас же вроде… симбиоз.

Мелодия, слетающая с его губ, она мне отдаленно знакома. Напоминает такое ощущение, когда вдыхаешь запах ванили и забываешь обо всем, потому что запах ванили — чистый.

Я не запоминаю того момента, когда поворачиваюсь к нему лицом, но не смотрю напрямую в глаза — вероятно, куда-то сквозь него. Я не помню того, как он переместил свои руки с моих плеч мне на талию.

И я не помню, как мы тогда танцевали. Одни. Посреди Бруклинского моста.

Тупым карандашом я вывожу в уголке страницы бессмысленные узоры, и грифель оставляет на бумаге угольные несмываемые следы. Я смотрю сквозь слова, пытаясь разобрать их смысл, не читая. И мне кажется, я могу. Я вижу.

Он заглядывает мне через плечо в тот момент, когда я меньше всего ожидаю ощутить его присутствие. Но почерк у меня мелкий, нечитаемый. Наверное, это потому, что я пишу всегда с закрытыми глазами по какой-то старой-старой привычке.

Его дыхание обжигает мою щеку, и я отмечаю, что от него снова не пахнет сигаретами. Но, возможно, это все временное.

— Что это, Кесси? — В его голосе ни капли насмешки — опять что-то недосягаемо серьезное. Он сильно изменился. Но, возможно, мне снова кажется.

— Моя жизнь, Джо, — шепотом произношу я и начинаю, не глядя, заштриховывать последние страницы, чтобы слов потом нельзя было разобрать.

Чтобы никто. Чтобы никогда.

…

Эта комната кажется мне незнакомой. Кажется, что прежде я ни разу не дотрагивалась до тонких, почти картонных стен и не сидела на неустойчивом карнизе, обхватив колени руками.

Мне хочется начать все сначала. Узнать все заново. Мне и вправду этого хочется.

Мне нравится как будто впервые проводить кончиками пальцев по пыльной поверхности подоконника, ловить ртом в воздухе чьи-то воспоминания, вспоминать, как все когда-то давно начиналось. Как я впервые услышала навсегда вклинившееся в мою голову размеренное звяканье Леи, все время сидевшей вот в этом кресле, в самом углу. Тогда мне казалось, что я выучила этот ровный темп наизусть, но сейчас я уже едва ли его воспроизведу.