Илона Эндрюс: Альфагенез

Эмили. Она у Генри. Если на них была произведена атака, то ее дочь может быть в опасности.

По экрану промелькнуло больше людей.

— Скорее всего, «потрошитель» является кротом «ординаторов», — сказал Лукас. — Мы должны были уйти на ранчо в Монтане — таков наш маршрут эвакуации с той базы. Вместо этого мы находимся в Детройте. Это здание почти заброшено, действуют только три нижних этажа и пять верхних — те, которые наши. Корпуса, находящиеся в радиусе одной мили вокруг него являются покинутыми. Мы сидим здесь на мушке.

— Почему Артур не эвакуирует нас?

— Я не знаю, — сказал Лукас. — «Ординаторы», похоже, заблокировали все выходы. Мы попали в ловушку, — его лицо было темным: — Самое лучшее для нас — оставаться тут.

Нет. Нет, ей надо было идти искать Эмили.

— Почему?

— Я на пределе. В нормальной ситуации я бы накачался препаратами и заснул бы на последующие два-три дня, до тех пор, пока мое тело не пришло бы к согласию с вырабатываемым мной ядом. Я едва могу держать тебя. По всей вероятности, Артур послал за подкреплением. Убежище прочное и должно открываться только изнутри. У них уйдет несколько часов на то, чтобы пройти через дверь, так что, похоже, они не будут заморачиваться с нами немедленно. За то время, пока они будут находиться вокруг да около, должно подойти подкрепление. Лучшая ставка для нас — оставаться здесь и выжидать. Вероятно, мы умрем все равно, но здесь у нас больше шансов. Особенно, если будем вести себя тихо.

— Тебе придется выпустить меня.

Он посмотрел на нее, очевидно, пытаясь решить, не сошла ли она с ума. Она должна была убедить его, что находится в своем уме.

— Эмили у Генри, — сказала Карина. — Она где-то там снаружи.

Снаружи, в заброшенном здании, полном людей со стволами и только богу известно с какого рода таинственными силами.

Лукас смотрел на нее в течение довольно-таки длительного момента времени.

— Лукас, я должна найти ее. Ты не обязан идти со мной. Все, о чем я прошу, чтобы ты мне помог открыть дверь, потому что я не знаю как. Я сама ее найду.

Лукас посмотрел на дверь. Если бы они открыли убежище, тогда он бы вышел из него мертвецом. Она стояла перед ним, с огромными глазами, наполненными тревогой. Она просто хотела свою маленькую девочку назад, и не понимала, как далеко его унесло или как много врагов они встретят лицом к лицу.

Все умирают, размышлял Лукас. Всю свою жизнь он был эгоистичным ублюдком. Если бы он вышел за эту дверь и погиб, помогая найти ее ребенка, то по крайней мере умер хотя бы за что-то стоящее, а не съежившись в убежище как собака, ожидающая, что ее пристрелят.

И ей нельзя выходить туда одной. Она будет мертвой через пару минут.

Он вздохнул, поднялся и подошел к стене. Карина стиснула руки. Она не могла по его лицу прочитать, что он задумал. Он коснулся стены и из нее выдвинулась секция, выявляя цифровую клавиатуру и небольшой спикер. Его пальцы заиграли по клавиатуре.

— Кузен? — мягко произнес Лукас.

Слабое статическое шипение раздалось из стены, затем прошел слабый голос Генри:

— Лукас. Красный, серый, семь, пришпилен.

Лукас скривился:

— Маленькая девочка с тобой?

— Да. Черный.

— На сколько плохо?

— Буду жить.

— Не двигайся. Я собираюсь до вас добраться.

— Это неразумно, — сказал Генри.

Лукас задвинул панель назад на свое место.

— Он двумя этажами ниже нас. Его подстрелили. С Эмили все в порядке; он поддерживает ее. Он не может передвигаться, потому что слишком опасно, и он прикрывается, чтобы его труднее было найти. Но рано или поздно они определят его местоположение. С того момента, как только ты и я покинем это убежище, мы должны будем бороться за выживание. Помнишь, как ты пыталась меня зарезать своим ножом?

— Да.

— Найди в себе эту женщину и будь ею.

Он не имел и понятия, как старательно она скрывала эту женщину, и с какой готовностью она бы выпустила ее.

— Не двигайся.

Лукас прошел к двери убежища, вбил комбинацию в маленькую цифровую панель и повернул колесо в центре двери. Что-то внутри двери лязгнуло. Лукас переместился вбок. С мягким шипением дверь распахнулась, и Карина вытаращилась прямо на мужчину с огнестрельным оружием.

— Руки вверх!

Она не двинулась. Ствол автомата сверкнул в ее сторону, черный и большой, подобный раскрытому рту пушки.

— Я сказал руки вверх!

Лукас кивнул ей. Карина подняла руки.

— Подвид? — потребовал мужчина.

— Я — «донор», — сказала она.