О`Санчес - Хвак

– Может, в «Ручеек», Джога?

– Как прикажешь, повелитель. Но вряд ли там сегодня музыка будет…

– Хм… Тогда не годится. Ладно, Джога, будь по-твоему: в «Сударыню» двинемся.

Чтобы добраться до любого постоялого двора, надо было выходить из Плоских Пригорий, в обжитые места, но Хваку все чаще нравилась пустынная, заповедная чистота этих мест и он выбрал место для ужина с ночевкой вовсе не потому, что жаждал плясать и слушать музыку, нет: просто до «Судырыни-демона» почти половину пути можно было шагать по Пригорьям… Люди здесь очень редки, тем более – вне имперских дорог, воздух прямо целебный, надоедливую мелкую нечисть Джога своею аурой отгоняет, а против крупной да настырной – секира всегда под рукой; сапоги прочные, хоть и топтаные, вода в баклажке есть, из недавнего ручья набрана, заклинанием укутана – долго будет холодна… Стрекозка… с синими глазами… Чего это она?..

– Слушай, повелитель…Хвак, а Хвак? Давай свернем, а? Что-то мне не хочется по той лощинке идти. Сам же мне про стрекозку рассказывал? Давай свернем?

– Чего, чего? Джога, да ты в своем ли уме…

– В твоем, повелитель! И мне там тесновато, признаться…

– Цыц. Прямо пойдем. Чтобы я в родных, можно сказать, местах сворачивал… Ишь… всполошились… стрекозки с Джогами…

Тропинка словно под гору пошла – сама путника подгоняет, впору на бег переходить… Стук… Звяк… словно железом по железу… И тропинка уже не тропинка, и дорога, хоть и не имперская, но ровная широкая, двое пеших легко разойдутся. А потом дорога возьми и лопни в небольшую полянку… так уже было однажды… ой-ёй-ёй, зря не свернул… а посреди полянки мужик в кожаном переднике молотом по камню стучит… Угу, сие не камень, а наковальня, и мужик тот – кузнец. А кузнеца того Хвак уже раньше видел, а имя-то у него – Чимборо, бог кузнечного дела и боевых ремесел!

Волосы под шапкой шевельнулись, Хвак молча развернулся и пошел прочь. Но бог Чимборо уже стоит перед ним: в одной руке молот, а другая под передником чего-то там почесывает. Надвигается с недоброй улыбкой, пятиться заставляет, туда, к наковальне…

– Ты скажи мне, добрый молодец, в кого ты такой дурак, если самого бога намерен пешком избегнуть?

А у Хвака и язык к зубам примерз… И вдруг слова сами в ответ выскочили.

– В богов.

Наверное, Джога ему сию дерзость подсказал, нашептал… Эй, Джога… Эй… Нет, Джога-то как раз примолк и в самый крохотный комочек ужался, словно и нет его…

– Дурак, но предерзкий. А скажи-ка мне, тупой голодранец, кто это там у тебя в голове сидит, молчит, мелкой дрожью трусится? Не шут ли мой Джога? Джога! Слышишь меня?

Словно бы тени возникли там и сям, справа и слева – три женщины обступили Хвака, но не то, чтобы вплотную – до каждой по два полных шага… И до Чимборо столько же. Хвак попятился куда-то вбок, пока не нашел спиною хоть какую-то защиту – ага… скалу. Против богов и гранит хлипче тумана, да все-таки… больше, чем ничего… Ах, да, понятно, что они про Джогу знают, ведь это они сами, много лет тому назад, Джогу в голову к нему подселили…

– Не отдавай, о, не отдавай меня, повелитель!.. – Впервые, за все время знакомства, столько ужаса уместилось в Джогиных словах… Вернее, второй раз, а первый – когда он его и себя в реке топил… Нет, пожалуй, сейчас Джога даже еще больше перетрусил, чем тогда…

– Шут! Ты слышал? – Чимборо, опять придвинулся к Хваку, вытянул вперед правую руку, ладонью к небу. – Ко мне.

Хвак, оробевший по самые пятки, все-таки нашел в себе силы и упрямство для несогласия.

– А чего это – к тебе? А, Чимборо, чего пальцы растопырил? Я условия знаю. Без моего согласия он – никуда, понял? А я не соглашусь. Сами подарили – всё теперь. Пока я жив – он мой! Вот так вот.

Чимборо выпучил на Хвака багровые глаза, раскрыл до отказа клыкастый рот и засмеялся, затряс бородищей.

– Сестрицы, каково, ну вы слышали: червяк умеет говорить! Ну не-е-ет, Матушкино благоволение – это одно, а наглость и святотатство – гораздо иное! Ради наведения должного порядка во Вселенной – и гнев ее стерпеть бы можно. В этот раз с тобою цацкаться никто не будет… «Пока он жив» – вот потеха! Джога, иди сюда! Иди, пакостник, несколько лишних мгновений ничего не решают… Впрочем…

Чимборо взмахнул ужасным своим молотом, но Хвак, до этого прижатый лопатками к каменной стене, почему-то успел скакнуть в сторону. Каменные осколки брызнули во все стороны, словно испуганная стая птеров, по небольшой скале пошла трещина, от макушки и глубоко в землю…