Ярослав Коваль - Магия чрезвычайных ситуаций

В голову пришло, что здесь, в ее родной стране, люди так или иначе найдут путь в жизни. От оэсэновцев, воевавших в Европе, она слышала рассказы о тамошнем состоянии общества: о людях, умирающих от голода, потому что продукты в супермаркеты регулярно не завозили, о всеобщей растерянности перед лицом такой катастрофической проблемы, как перебои с электричеством или отсутствие в продаже стирального порошка. Мало кому из французов или немцев с первого раза приходило в голову, что можно постирать руками, пользуясь обычным мылом или – за неимением мыла – в печной золе, а суп сварить на гриле, на угольях.

– А в Америке, наверное, уже половина народа другую половину перестреляла, – произнесла она.

Эйв покосился настороженно.

– Ты о чем?

– О том, что по степени приспособляемости наш народ давно оставил позади все остальные народы. Наши ведь даже в отсутствие продуктов в магазине тут же вспомнили о садовых участках, а у кого их нет – прихватизировали, как промышленность в девяностых годах. И даже поверить нельзя, что можно с шести или даже десяти соток целый год кормить семью. Но ведь как-то умудряются.

– Ну не только с шести соток… Но да, умудряются. А к чему ты это?

– М-м… К тому, что и мы с тобой, наверное, сумели бы выкрутиться на шести сотках.

– Несомненно. – Он снова покосился на нее – на этот раз игриво. – Выкрутились бы, мы ж тоже русские люди. А что – хочешь попробовать?

– Не-а. Я предпочитаю выкручиваться, имея возможность питаться от продовольственных запасов ОСН.

– Тоже верно, – рассмеялся мужчина. – Между прочим, Организация еще и не трогала своих запасов. Если не считать запаса сахара и соли. Один в самом начале всей этой неразберихи наложил лапу на часть продовольственного гос-НЗ. Одной тушенки больше миллиона банок. Ну мясные и рыбные консервы мы все-таки подъедаем, пока не истек срок годности. А все остальное, что подольше хранится – ну там замороженные продукты, ну и все такое, – еще полежит.

– Ишь, как устроился, – уважительно протянула Кайндел. – Это он разумно…

– Конечно. Без еды не повоюешь за государственность и законность… Подъезжаем.

Их автомобиль на подъезде к штаб-квартире ОСН и жилым домам был остановлен заклинанием. Из-под козырька ближайшего подъезда вынырнул дежуривший там боевик, вооруженный до зубов, заглянул за предусмотрительно опущенное стекло с водительской стороны, коротко приветствовал старшего офицера ОСН и дал отмашку снять чары.

– Предусмотрительно, – похвалила девушка. Она с любопытством оглядывалась вокруг, потому что с момента драки за штаб-квартиру Организации, когда заклятиями разворотили все двери и окна, попортили стены и крыши, ей не приходилось здесь бывать.

Вокруг все было почти так же, как и раньше, до атаки Круга. Аккуратно выметенный, кое-где подновленный асфальт, железные двери, свежая покраска стен… Только вот часть стеклопакетов, которые стояли прежде и которые вышибло магией, заменили на обычные рамы, еще щеголяющие свежим деревом и лакировкой. Перед автомобилем Эйва распахнули железные ворота, ведущие в подземный паркинг (Кайндел и тогда еще изумлялась, как умудрились устроить подземную парковку под старыми зданиями, да еще и вывести въезд на набережную канала; оставалось лишь списывать все на магию и изумляться российской изворотливости).

– Вылезай. Если хочешь, можем попросить принести кофе или чай.

– Можно и чай. Куда мне идти?

– Пока иди в главный вход, там тебя примут и проводят. Они уже в курсе.

Через несколько минут девушка уже сидела в удобном кресле, в светлом помещении, которое вполне сошло бы за офисное, если б не микроскопические размеры, и ждала свой чай. В этой светлой и весьма уютной каморке с большим окном поместился только компьютерный стол и узкое плюшевое кресло, на подлокотнике которого восседала девица, работающая за компьютером. Она объяснила нежданной гостье, что кресло приволокли из комнаты, где сейчас идет побелка потолков, деть штуку мебели больше некуда, приходится терпеть.

Все это она излагала Кайндел, печатая что-то с пулеметной скоростью, поглядывая то в кипу бумаг перед носом, то на часы и еще успевая объяснять заглядывающим в комнатушку людям, кого где искать.

Потом пришел Шреддер, прогнал девицу (та нисколько не обиделась, прощебетала, что пойдет наконец пообедает, аккуратно прикрыла за собой дверь) и вручил спутнице большую кожаную папку.

– Я могу тебя оставить, а могу и здесь посидеть, пояснять, что к чему. Если сам соображу.