Галина Романова - Золотая ветвь

— Что это зна… — начала одна из Видящих, но осеклась, когда мимо прошел здоровенный орк. Ни на кого не глядя, он скрылся в покоях и минуту спустя появился со спящей Ласкарирэлью на руках.

Остальное произошло за доли секунды. Стражей втолкнули в опустевшую комнату, за ними захлопнулась дверь, и послышался характерный щелчок — на запор накладывались чары. В молчании удивленные Видящие уставились друг на друга. Потом одновременно, вздрогнув, как от толчка, обернулись на опустевшую постель. Там, где только что покоилась голова Ласкарирэли, на подушке лежала веточка неизвестного дерева. Каждый листочек ее был словно обведен золотой каемкой. Рядом лежало набухшее семечко. Его скорлупа треснула, выпуская наружу крошечный белый корешок. Волшебницы одновременно охнули и разом сели на пол, не веря своим глазам. О том, чтобы поднять тревогу, теперь не могло быть и речи.

Хаук не отпускал Ласкарирэль из объятий до самого конца. Они вместе шагнули в Портал, вместе ступили в коридоры замка лорда Шандиара, вместе покинули его. Никто даже не протянул руки и не задал ни одного вопроса. Только Хаук имел право касаться своей жены, и даже ее мать и брат держались в стороне.

В поместье действительно стоял дым коромыслом — леди Тинатирэль и остальные Видящие подняли тревогу. Лорд Шандиар еле-еле сумел успокоить гарнизон, поэтому все обошлось без лишней крови. Но три десятка эльфов все равно покидали поместье в страшной спешке. Они бегом вырвались из калитки и со всех ног, не оглядываясь, устремились в сторону орочьего лагеря. Замыкали шествие Странница и ее молодой ученик.

— Что теперь будет? — на бегу спросил молодой маг у своей наставницы.

— Я останусь с ними, — твердо промолвила та. — И тебе советую… Видящий!

Так к нему еще никто не обращался. Молодой маг от неожиданности споткнулся, но потом лишь прибавил шагу.

Ласкарирэли снился страшный сон. Все время один и тот же страшный сон, будто она идет совсем одна по пустынной равнине. Кругом ни деревца, ни кустика, ни травинки — ничего. Лишь далекий горизонт, и она выбивается из сил, чтобы добраться до него. Там — во сне она знала это отчетливо, — есть деревья и жизнь. Ей почему-то было очень важно добраться до деревьев — хоть до какого-нибудь. Просто обхватить руками шершавый ствол и не отпускать. Но равнина и не думала кончаться, а силы ее были на исходе. Она бежала, шагала, брела — и страшно боялась оглянуться. Ибо кто-то все время шел следом, дыша в затылок, и Ласкарирэль отчего-то знала, что стоит ей остановиться и перевести дух, и этот кто-то набросится на нее и разорвет в клочья. А силы были на исходе. Ласкарирэль еле брела, шатаясь и спотыкаясь. У нее не было сил даже позвать на помощь — все равно никто не отзовется.

И вдруг впереди она увидела какое-то движение. Кроме нее тут еще кто-то был. Кто-то третий. Может быть, собрат кого-то…Но для измученной девушки было все равно. Она собрала последние остатки сил и побежала туда, навстречу этому новому, третьему, раскинув руки, молча, почти ничего не видя из-за заливавших глаза пота и слез.

Кто-то третий уходил, не оборачиваясь, а ее преследователь, наоборот, прибавил шагу. В какой-то миг это превратилось в гонку — кто быстрее. Ласкарирэль летела сломя голову, ничего не видя…

И упала.

И тут же на нее навалилась страшная тяжесть. Кто-то прижал ее к земле, едва не расплющивая своим весом, рывком перевернул, отыскивая нежное горло и готовясь вонзить в него клыки…

Но вместо этого лишь поцеловал.

И сразу все исчезло. И осталось лишь…

— Хаук! — воскликнула девушка.

— Я здесь!

Она открыла глаза, рванулась вскочить — и врезалась лбом во что-то твердое. Что-то выругалось:

— Ласка, ты бы хоть предупредила!

Она поморгала, привыкая к полумраку. Над нею низко склонялся Хаук, и лицо его сморщилось от боли. Очень осторожно, как стеклянную, он потрогал свою переносицу.

— Твое счастье, что у меня крепкий череп, — проворчал орк, убедившись, что крови нет. — Если бы так долбанула меня в наш самый первый раз, я, пожалуй, не смог бы ничего сделать!

— Прости, — пролепетала девушка. — Тебе больно?

— Нет, — огрызнулся он. Это был ее прежний Хаук, замкнутый и непредсказуемый, и он продолжал удерживать ее на низком ложе, словно боялся, что она вырвется или начнет драться. Поэтому девушке ничего не оставалось, как смириться. Она попыталась оглядеться из-за его широкого плеча.

Они находились в низком полотняном шатре, установленном на чем-то вроде помоста, который слегка покачивался и куда-то ехал. Кроме низкого ложа и каких-то мешков, на которых валялось оружие и верхняя одежда, в шатре ничего не было. Снаружи доносился шум — гул голосов, скрип колес, мычание животных.