Алексей Игнатушин - Железная скорлупа

— Отходим для разбега! — кричит Чайльд.

Щит седого рыцаря проломлен, обступившие всадника зомби рвут синими руками конскую гриву. Животное истошно вопит, беснуясь, копытами проламывает им черепа.

Конники спешно натягивают поводья: на спину одному прыгает Безголовое Тело, отчего конь оседает крупом наземь, и монстр разрывает рыцаря надвое.

Мантикор, хлестнув хвостом, бьет рыцаря по спине, вонзает когти в плоть через кольца кольчуги, Гонтер содрогается, мешком валится в грязь, дергаясь в судорогах.

Инконню, пришпорив коня, чудом уворачивается от алебарды. Сердце бешено колотится, по клинку стекают едкие капли. Воинство Сноудона позорно бежит.

«Избиение, избиение!»

Трусливый голос внутри шепчет:

«Беги, это не твоя война. Пусть их. Твоя честь не будет запятнана. Все бегут, и ты бежишь».

Но Инконню сгорает от стыда.

«Выходит, прав колдун, мы стремимся к безопасным битвам, где можно нажиться, а умереть за чужую страну, в которой воцарилось зло, неспособны!»

Рывком поводьев едва не оторвав жеребцу голову, Инконню разворачивает его и с отчаянным криком бросается в гущу монстров.

В разинутых пастях блестит слюна, по клыкам течет кровь, мускулистые торсы играют злой рябью. Рядом падает разорванное тело мечника, заставляя жеребца испуганно шарахнуться, поджимая уши от злобного хохота горгулий.

— За Сноудон! — орет Инконню бешено. — За Сноудон!

Конь втаптывает зомби в грязь, рыцарь мечом отделяет от тулова руку с алебардой, оставляет на злобной харе мантикора глубокую щель. В щит страшно бухает, летит щепа, грифон хищно бросается в полузвериные морды, вминая носы, дробя зубы.

— За Сноудон! — кричит рыцарь, задыхаясь.

Хлесткими ударами разваливает головы мертвяков, уклонившись от копья, щитом встречает удар шипастого хвоста.

— За Сноудон! — кричит из последних сил.

Его окружают щелкающие пасти, синие руки жадно тянутся к нему, падают обрубками, но тянутся новые. Безголовые Тела швыряют копья, тяжелыми ударами заставляя пошатнуться в седле.

Сзади раздается яростный клич, от которого сердце начинает радостно трепетать:

— За Сноудон!!!

Земля дрожит от дружного топота, людская волна, отшвырнув черного рыцаря, схлестывается с монстрами. Чудовища рычат от боли: на Безголовые Тела набрасываются группами, виснут, как собаки на медведе, и великаны грузно оседают, на мускулистых торсах зияют ужасные раны. Головы мертвяков исчезают в ошметках синей плоти и острых обломках костей. Темная армия дрогнула.

Торжественно поют монахи, и лучи солнца ударяют золотыми копьями в черную землю, в крыльях горгулий дымятся дыры, твари падают наземь, затаптываемые конями и людьми.

Инконню выдергивает меч, сражает еще одно Безголовое Тело. Защитники Сноудона теснят монстров. От пения монахов небо светлеет, солнечные лучи гладят лица воинов, будто пальцы Господа.

С грохотом обламывается кусок стены, камни рушатся, сминая нескольких чудовищ. Дракон выплевывает огненную струю, растекающуюся пылающим облаком, затем расправляет крылья и пронзительно кричит, змеиным взглядом холодно осматривая замерших людей.

С демоническим хохотом мелькнув в воздухе, серые тени врезаются в ряды солдат, и в грязь, размокшую от крови, тяжко падают головы сноудонцев. Глаза одержимых горят мрачным огнем. Люди вновь отступают, падают, обливаясь кровью.

Пение монахов становится громче, но в нем слышатся печальные нотки. Вокруг одержимых сгущаются воздушные облачка, злых духов всасывает в кисейные коконы, и злобные существа с мерзкими криками начинают кружить внутри, как комары под стеклянным колпаком. С легким хлопком коконы исчезают, и в воздухе начинают таять отголоски отчаянных криков.

Чайльд вздрагивает, прячет лицо в гриву коня. Лонфол, отогнав зомби, обеспокоенно кладет ладонь на плечо седого рыцаря. Чайльд резко выпрямляется, ударяет мечом, как копьем. Лонфол, захлебнувшись кровью, падает под копыта, и синие руки жадно утаскивают его вглубь темного войска.

Инконню с ужасом смотрит на Чайльда, осыпающего соратников градом коварных ударов: рыцари шатаются в седлах, броня скрежещет. Юноша с болью направляет коня к седому рыцарю, скрещивает с ним мечи.

Лицо Чайльда скрыто шлемом, Инконню различает лишь пустой взгляд в смотровой щели.

Инконню не в силах сдержать слезы, правая рука подчиняется неохотно, а Чайльд остервенело рубит, давит. Наконец Инконню встречным ударом щита сминает седому рыцарю забрало. Чайльд прогибается, руки разбросаны, но через миг осанка приобретает хищную стройность, а изо рта вылетает жуткое шипение.