Евгения Чепенко - Девица-Яга

Часть поляны, где девушка начертала символы, заволокло густым непроглядным туманом, но то длилось не более минуты. Будто морская волна он нахлынул и плавно откатился назад, оставив за собой деревянный дом, опирающийся на сухие корявые стволы деревьев, как морская вода оставляет на пляже пустые пластиковые бутылки. Его вроде не было, и вот он есть, вынесенный на поляну волной смрадного дыма и, странным образом жило в сознании ощущение, что был здесь всегда. Вкруг дома стоял частокол, усеянный черепами животных. А у корявых «ног» дома остались медленно клубиться остатки «волны».

Кот вырвался из рук девушки, побежал к воротам, прошмыгнул под ними и скрылся из виду. Даня по хозяйски отряхнула руки, оглядела появившееся благодаря ей строение, сморщила в отвращении курносый нос и пошла к калитке с запором из человеческих кистей. Дубравко поспешно стряхнул сковавшее его оцепенение. Он почувствовал острую необходимость остановить девушку. В этом доме скрывалась смерть, и смерть «ждет» ее, тянется к ней. Секунды хватило ему на колебания, а затем он одним рывком преодолел расстояние до калитки.

— Стой! Туда нельзя!

Даня отшатнулась в испуге. Она так-то с детства весь этот антураж не любила, а еще какой-то хмырь ее пугает. Девушка хлопнула глазами и узнала хмыря.

— Ты чего тут делаешь? — Она зло прищурилась и уперла руки в бока.

— Не ходи туда! — Дубравко понимал, что теперь многое придется объяснять, но ему совсем не хотелось, чтоб она умерла.

— Почему? — Девушка казалась озадаченной.

— Я чувствую, там пахнет… смертью.

— Ну еще бы! — Даня немного растерялась. Туман действительно давал сильный запах смерти, но такова суть владений Маржаны. И она часть всего этого. А тут, вдруг, возникает этот волкодлак и не дает пройти. Останови ее кто другой — Яга уже бы была в бешенстве, но сейчас она ничего такого не испытывала, кроме растерянности и непонятного волнения. Впрочем, она, кажется, уже проходила что-то похожее. В то утро на кухне, Дубравко поставил условие, и вместо того чтобы его наказать, она только проводила за дверь. С ней явно что-то не так! А может и так. Впервые в жизни за нее переживал красивый умный парень, хоть и не совсем живой.

— Ты, вообще, чего тут делаешь?

— Ты знала? — Дубравко все еще стоял спиной к воротам, преграждая ей путь. Его терзали давно ушедшие смутные воспоминания. Что-то связанное с таким вот домом и частоколом с черепами. Дубравко сосредоточился, стараясь ухватиться за ускользающие отрывки памяти, но тщетно.

— Конечно, знала! Дурень! Это же мой дом!

Дубравко не успел отреагировать.

— Так! Так! Так! — Заскрежетал из лесу над головами голос. Они повернулись и подняли глаза. На краю поляны возвышался великан похожий на огромное старое дерево. Его голова скрывалась среди густых крон, тронутых молодой листвой. — Никак родню принесло! А я думаю, кто тут шумить?

Дубравко повинуясь непривычному инстинкту, который со времени знакомства с девушкой стал слишком часто его преследовать, встал перед Даней, закрывая ее и от этой новой угрозы. Он никогда не встречал столько необычного, тем более за один день. Только спасаемая опять не захотела оказаться спасенной. Она вынырнула из-под руки Дубравко и радостно закричала:

— Дедушка, здравствуй! Ты проснулся?

— А то как же! — Великан шагнул на поляну и тут же голос его провалился под ноги. Огромное дерево за доли секунды приняло обличие корявого гномика, полностью поросшего мхом. Гномик внимательно их разглядывал.

— Что это с тобой за упырь?

— Это не упырь, дедушка! Это волкодлак! — Обиделась Даня. Хотя в общем, если подумать, ей не должно быть никакого дела как его называет Леший. И вообще, Дубравко по большей части ее раздражает. С чего она кинулась его защищать? Даня решила позже разобраться в своем порыве. — А бабушка еще меня ругала за неразборчивость!

— Дык, то ж не мое! Мне что упырь, что волкодлак! Как Марья там поживает?

— Хорошо, дедушка. Не болеет. А вы сами как? Как зима прошла?

— Ой, не те нынче зимы стали! Сколько раз просыпался в этом году, уж и не упомню. Никакого сна нет, никакого! То в декабре не заснешь, дремота одна съедает, то в мае в глубокий сон клонит. Ты Марье — то привет от меня передавай! У тебя проводы что ли?

— Ага.

— Ну работай, молодежь, работай. Пойду я.

— До свидания, дедушка.

Гномик исчез так же как и появился, словно в небытье канул. Дубравко медленно повернулся лицом к девушке и вопросительно на нее посмотрел.