White Pawn - Ангелы бедствий

Моканди щелкнул тумблером, поднимая взгляд на широкий терминал перед собой — канал связи был открыт. Пора было сделать то, ради чего он погибли его солдаты. Если он позволит страху побороть себя в последний момент, он предаст их всех.

"Я не предатель".

— Приступить к запуску.

Где-то совсем недалеко, за большим количеством толстых перегородок и грунта ожили двигатели "Махат". Моканди не видел и не слышал этого, но он буквально почувствовал, как ожила эта ракета, до сих пор спящая в своем надежном подземном коконе из стали, как от ее блестящего корпуса отсоединяются шланги и фермы, и как приходят в движение механизмы, которые должны были в считанные секунды открыть шахту. Безликое нечто, заключенное в пять десятков небольших капсул, очень скоро обретет свою свободу. Подумав об этом, Моканди улыбнулся.

Спустя несколько секунд после того, как он отдал приказ, послышался нарастающий гул. Пол под ногами едва заметно завибрировал, и все подземное укрепление задрожало от пришедших в действие двигателей ракеты.

— Господин маршал, пора, — торопил Судзуки.

Моканди промолчал. И что теперь? Совсем неподалеку есть пятикилометровый туннель, где автоматизированный вагон доставит его и всех, кто уцелел, на спрятанный под землей аэродром. Скоростной самолет с генератором "Щита Хакасу" сможет оторваться от любого преследования — и Моканди думал, что сейчас "Уаджет" и думать забудет о нем, когда у них прямо перед носом произведет взлет баллистическая ракета. Но что же потом? Куда ему лететь, где скрываться? За эти несколько дней он потерял почти все, над чем работал все эти годы. На этой планете у него нет никакого убежища, и все те, кого он мог бы назвать своим другом, уже мертвы.

"Кажется, мой единственный выход — развернуть самолет на север и лететь до ближайшего Сада Ткани".

Моканди невесело усмехнулся. Да, возможно, это было бы прекрасным решением. Просто добраться до разросшихся кластеров Ткани и покончить с существованием в этой оболочке, в этом виде и этой форме, которую бывший маршал ненавидел всей душой.

Он вспомнил свою резиденцию на берегу Индийского океана, вспомнил серый, пустынный пляж и мрачный океан под тяжелым и низким небом, лишенным солнца. Он жил в том доме на протяжении нескольких лет, думая о том, как "Брахман" набирает силы, готовясь воплотить в жизнь его мечту о полном объединении человечества внутри Ткани, которая хочет совершить это, но не может сказать об этом.

Что ж, он, бывший маршал Азиатской Конфедерации Содружества, сделал все, чтобы помочь ей в этом.

До взлета ракеты остались считанные мгновения. Моканди понимал, что не сможет уйти отсюда, пока не убедиться в том, что "Махат" покинула шахту и устремилась вверх, положив начало новой эре.

Он возвращался. Медленно, но верно, пока еще даже не в силах осознать то, что все еще жив. Скорлупа тьмы вокруг него бесшумно трескалась и ломалась, неохотно освобождая разум, освобождая и возвращая его.

Стас чувствовал, что замерзает. Ощущение знобящего холода, пока еще легкого было первым, что он почувствовал, но именно поэтому этот холод показался обжигающим. Кроме холода была и смертельная усталость, разливающаяся по всему телу от правой руки, которую он уже не чувствовал.

Тьма под веками растворилась, и забрезжил мутный бежевый свет. Звуки были вторым, что пробудилось в этом белоснежном мареве. Стас слышал нарастающий гул, зародившийся где-то извне, где-то глубоко, где-то внутри. Он не мог понять, что он слышит и чувствует, и это было неважным. Сейчас им владел лишь смертельная река холода. В наушнике кто-то надрывно орал, почти что панически, что-то требуя, нечто, что было необходимо сделать прямо сейчас. Смысл слов ускользал от Стаса.

"Как холодно"…

Он открыл глаза, слепо уставившись в потолок над собой. Его мысли сейчас занимал лишь один вопрос — он жив? Он все еще жив? Связать воедино тот факт, что он лежит на пластиковом полу одного из штабных помещений подземного бункера и то, что он все еще способен мыслить, никак не получалось. Связь с окружающей реальностью была слабой, и в какой-то миг Стас понял, что это вообще невероятно, что ему удалось прийти в себя. Вместе с этим он никак не мог понять, что произошло. Заглушенная, тупая и дергающая боль в правой руке — отстреленной руке — и этот страшный мороз, пожирающий его вместе с тем, как кровь покидала его тело, говорили ему лишь о том, что спасения не будет. Через несколько минут для него все будет кончено.