Александр Бушков - Из ниоткуда в никуда

И в который уж раз сам себе привел все прежние возражения. Без авиационного прикрытия, то бишь Филинов, слишком рискованно затевать такое предприятие, даже имея «Рагнарок». Они просто необходимы на тот случай, если во дворце отыщется, кроме банальных пушек и ракет с «горродельским огнем», еще что-то, сделанное уже умельцами , и, вполне возможно, способное причинить существенный ущерб даже «Рагнароку». «Рагнарок», в конце концов, всего лишь обычная субмарина, не располагающая ни защитными полями, ни прочими роскошествами. Обычная субмарина, пусть даже снабженная серьезным оружием и построенная из сверхпрочных сплавов. Мало ли что может отыскаться в заначке у противника. «Штурмовая авиация» просто необходима – но светить ее нельзя. Конечно, Канцлер не подозревает об истинных размерах Сварогова золотого воинства, можно бы с наивным лицом и соврать: мол, в Хелльстаде всего-то три десятка этих симпатичных птичек, ранее служивших личной охраной покойному королю. А больше нету и взять неоткуда. Но с Канцлером, человеком умнейшим и хитрейшим, в такие игры играть опасно… Невозможно просчитать его реакцию и последствия. Так что оставляем этот вариант на самый, самый, самый крайний случай. Когда окажется, что если его не применить, – все рухнет.

Есть и другой вариант, правда, чисто теоретический. Перед нами – не обычное государство, где в случае гибели или пленения какого-нибудь важного генерала управление тут же подхватят дюжины две других. Горротских кукловодов слишком мало, по пальцам можно пересчитать – а значит, решения принимают и приказы отдают буквально двое-трое субъектов – в первую очередь Брашеро, конечно, и парочка его особо доверенных лиц. Вот если бы удалось каким-то лихим налетом повязать эту пару-тройку ключевых фигур, что, несомненно, парализовало бы всякое сопротивление… Вот только как это устроить? Сварог решительно не представлял. Даже бледного подобия толкового плана в голову не приходило…

Сердито фыркнув, он отвернулся от беззаботной идиллии за окном, отошел на пару шагов. Одно движение пальца – и окно плотно закрыли тяжелые вишневые портьеры. Второе – и кабинет окутан «пологом тишины», обеспечив полную звукоизоляцию от окружающего мира. Третье – и в наступившем полумраке над столом вспыхнула люстра.

Сварог сел за стол, где стоял лишь небольшой компьютер и лежала пухлая стопа пожелтевших от времени листов – «досье Асверуса», как это в обиходе именовалось. Хотя, ради исторической точности, так следовало бы называть вторую половину бумаг – начинали дело совсем другие люди (правда, так и оставшиеся безымянными).

Зато (хотя с историческими событиями сплошь и рядом случается совсем наоборот) достовернейше известно имя обитателя Талара, первым в истории не просто увидевшего подлодку токеретов, но ухитрившегося остаться в живых и обо всем рассказать. Вот оно, в первой же бумаге – Миррар Корб, подшкипер правого борта рыболовного гукора «Ласточка», вышедшего на промысел в составе «плавучей мастерской», принадлежавшей некоей фирме под названием «Артилас Снорр и сыновья»… стоп, стоп! А собственно, что это за такая «плавучая мастерская»? Никогда раньше такого термина не слышал – а впрочем, как-то не особенно интересовался рыболовством, для этого есть соответствующие департаменты…

Пришлось отложить пока что бумаги и взяться за компьютер. Особых трудов не потребовалось, хватило минут десяти, чтобы разобраться с системой таларских рыболовных судов, общей для всех держав континента.

В расчет не берется «мелочь пузатая», то есть всевозможные шаланды, баркасы и прочие корытца, кустари-единоличники, никогда почти не отходящие от берега далее, чем на четыре-пять морских лиг. Рыболовный флот открытого моря делится на три категории.

В официальных бумагах употребляются казенные термины, но в обиходе, как частенько случается, приживаются свои словечки. «Сотняги» – те, кто уходит от берега на сотню морли с лишком. «Пятисотки», соответственно, морли на пятьсот. Третья, элитная категория – это целые флотилии океанского плавания, принадлежащие богатым промышленникам. А «плавучими мастерскими» они именуются оттого, что пойманную рыбу обрабатывают прямо в море: примерно половина кораблей забрасывает неводы, на остальных устроены засолочные, коптильни, приспособления для вяленья. Как правило, именно такие флотилии ловят рыбу самых дорогих, деликатесных пород – а ее косяки обычно держатся далеко в открытом море.