Барб Хенди - Дампир

– Иди сюда, – сказал он. – Здесь безопасно.

Эллинвуд подошел к нему. Доски жалобно заскрипели под его тяжестью.

– Безопасно, – повторил он, блаженно улыбаясь.

Просто невероятно, до чего разум этого человека был восприимчив к гипнозу! Управлять Эллинвудом не составляло ни малейшего труда, а ведь обычно Рашед во время охоты тратил немало сил на то, чтобы управлять сознанием жертвы. Он протянул руки, крепко обхватил ладонями жирную физиономию Эллинвуда… и с силой дернул его голову влево, ломая шею. Констебль даже не почувствовал боли – он просто перестал существовать.

Даже не пытаясь удержать отяжелевшее тело, Рашед разжал пальцы, и мертвец беззвучно соскользнул под причал. Один только Рашед и услышал, как тело с плеском ушло под воду. Может быть, его унесет волной в открытое море, может быть, вынесет на берег. Если кто-нибудь обнаружит труп, стражники увидят только красные припухшие глаза, а позднее отыщут в апартаментах Эллинвуда запретный желтый порошок. Как бы то ни было, к тому времени Рашед будет уже далеко отсюда.

Мысль о Тише, оставшейся в одиночестве, словно подхлестнула его, и он торопливо покинул порт, по пути ощупывая кошели, приятно отягощавшие пояс. Рашед даже не оглянулся на причал, под которым навек упокоился констебль Эллинвуд.

Опустившись на колени у кровати, Магьер, как могла, накладывала повязку, чтобы зафиксировать сломанные ребра Лисила, который молча сидел на краю постели. По словам Калеба, в Миишке был до прошлой зимы, по крайней мере, один умелый целитель. Потом его жена захворала легкими и он увез ее на юг в более сухой климат. Калеб заявил, что прочие два-три человека, называющие себя городскими целителями, смыслят в переломах еще поменьше, чем Магьер, а последней сведущей травницей в Миишке была бабка Брендена, которая скончалась много лет тому назад.

Хотя Магьер и тревожило, что Лисил так скоро получил новые увечья, втайне она испытывала неизъяснимую радость оттого, что вынуждена с ним возиться. По крайней мере, ей было чем заняться. С тех пор как полуэльф услышал о смерти Брендена, он не произнес ни слова, да и теперь сидел, точно восковая кукла, тупо глядя в стену, покуда Магьер лоскутами из старых простынь перетягивала его ребра. Челюсть у него переливалась всеми оттенками лилового и желтого цвета. В кувшинчике, который принес Вельстил, еще оставалась мазь, и Магьер бережно смазала этими остатками лицо Лисила.

Малец метался по комнате. Дважды он подходил к Лисилу, тыкался влажным носом в его безвольно опущенную руку, но полуэльф точно и не замечал этого.

– Ты поправишься, – наконец сказала Магьер.

– Да ну? – отозвался Лисил.

– Да, вот увидишь.

Он помолчал немного, затем глубоко вдохнул воздух – и тут же сморщился от боли.

– Магьер, честное слово, я был уверен, что они все сгинули! Я готов поклясться всеми богами, что считал этих тварей убитыми!

– Да, я знаю. Все мы так считали. Это не твоя вина.

Магьер вспомнила, как в самом начале изо всех сил старалась остаться в стороне от «всего этого». До чего же глупо! Невозможно остаться в стороне. Всегда было невозможно. А теперь эти бессмертные твари не успокоятся, покуда она сама и все, кто ей близок, не будут захоронены на местном кладбище.

– Знаешь, – вслух сказала она, – даже и не стану притворяться, будто понимаю, каково тебе сейчас, но ведь худшее еще впереди. – Голос Магьер на секунду дрогнул. – Ты мне нужен, поможешь составить план нашей обороны.

В глазах Лисила что-то подозрительно блеснуло.

– Даже и не знаю, получится ли, – пробормотал он. Магьер поднялась с пола и уселась на кровати рядом с Лисилом.

Славная у него была комната. Матрас набит не соломой, а перьями, и повсюду пахнет самим Лисилом – чистой сухой землей и пряными травами. Правда, ноздри Магьер уловили едва заметный оттенок затхлости, и она вспомнила, что его постель не проветривали с тех пор, как умерла Бетра. В углу комнаты стоял столик, около него единственный стул. На столике ничего, кроме одинокой, большой и белой свечи. Вообще обстановка в спальне Лисила была более чем скромная. Хотя полуэльф и тратил деньги с пугающей быстротой, его мало интересовали предметы роскоши.

На Магьер все еще было синее платье, только подол изорван и заляпан грязью. Выцветшая рубашка, которую она перед перевязкой сняла с Лисила и бросила на пол, вид имела самый жалкий и годилась только на тряпки.

– Разоримся мы на одежде, – заметила Магьер просто для того, чтобы нарушить затянувшуюся тишину.