Кристина Кашор - Проклятый Дар

— Я не могу выйти за тебя, Гиддон, и дело не в тебе, а только во мне — я никогда ни за кого не выйду замуж и не буду носить ничьих детей.

Он удивленно посмотрел на нее, и выражение его лица изменилось. Ей был знаком этот саркастический изгиб губ, эта искра в глазах. Он начинал слышать.

— Едва ли ты хорошо обдумала свои слова, Катса. Думаешь, кто-нибудь сделает тебе лучшее предложение?

— Дело не в тебе, Гиддон, а во мне.

— Думаешь, кого-то еще привлечет королевский палач?

— Гиддон…

— Ты надеешься, лионидец попросит твоей руки, — он насмешливо указал на нее пальцем. — Ты предпочла его, потому что он принц, а я только лорд.

Катса всплеснула руками.

— Гиддон, из всех глупостей…

— Он не захочет на тебе жениться, — не умолкал Гиддон, — а если и захочет, ты будешь дурой, если согласишься. Я бы скорее Мергону доверился, чем ему.

— Гиддон, я тебе клянусь…

— В нем нет ничего достойного. Любой, кто борется с тобой, как он, — просто бандит и авантюрист.

Застыв, Катса уставилась на Гиддона, но даже не видела его надменного лица и пальца, рассекающего воздух. У нее перед глазами был По, который сидел на полу зала для тренировок и произносил точно те же слова, какие выбрал Гиддон, раньше, чем сам Гиддон их произнес.

— Гиддон! Ты когда-нибудь говорил об этом с По?

— Катса, я с ним ни разу даже не заговаривал, когда тебя с нами не было.

— А с кем-нибудь другим? Ты когда-нибудь раньше произносил эти слова?

— Конечно, нет. Если ты думаешь, что я стану тратить свое время…

— Ты уверен?

— Да, уверен. Какая разница? Если он спросит, я не побоюсь сказать, что думаю.

Не веря, она посмотрела на Гиддона, беззащитная перед осознанием того, что еще давно просочилось в ее мысли и сейчас, наконец, встало на место, и схватилась рукой за горло — было трудно дышать. Катса задала вопрос, который обязана была задать, и сжалась от ответа, который знала заранее.

— Ты раньше думал об этом? Думал об этом в его присутствии?

— О чем? Что я ему не верю? Что он бандит и авантюрист? Я об этом думаю каждый раз, как смотрю на него.

Гиддон с ненавистью выплевывал слова, но Катса ничего вокруг не замечала. Присев, она медленно и задумчиво положила лук на землю, потом встала и тихо, шаг за шагом пошла прочь — вдох-выдох, вдох-выдох — глядя прямо перед собой.

— Боишься, — прокричал он ей вслед, — что я оскорблю твоего драгоценного лионидского принца! Может, и стоит высказать ему все, что я думаю. Вдруг он скорее уедет, если ему помочь!

Она не слушала, не слышала — в голове гудело. Он знал, что думает Гиддон и что думает она сама, — точно знал. Когда она бывала зла, когда благосклонно думала о нем. Много раз. Должно быть, это случалось много раз, но все внутри так кричало, что думать об этом было невыносимо.

Катса считала его воином, просто Одаренным воином. И — вот глупая — догадливым. Даже восхищалась его интуицией.

Восхищалась, а он читал ее мысли.

Доверяла, а нельзя было. Он утаил свою натуру, свой Дар. А это то же самое, что солгать.

Катса вихрем ворвалась в лабораторию, и Раффин в изумлении оторвался от работы.

— Где он? — спросила она и тут же остановилась как вкопанная, потому что он был там — прямо там, сидел на столе Раффина. Челюсть у него была пунцового цвета, а рукава, как обычно, закатаны до локтей.

— Мне нужно сказать тебе одну вещь, Катса.

— Ты читаешь мысли, — перебила она. — Ты читаешь мысли, и ты мне лгал.

Коротко ругнувшись, Раффин бросился к двери у Катсы за спиной и плотно прикрыл ее. По покраснел, но глаз не опустил.

— Я не читаю мысли.

— Я не дура! — закричала она. — Прекрати лгать! Что ты узнал? Какие мысли уже успел украсть у меня?

— Я не читаю мысли, — повторил он. — Я чувствую людей.

— И что это значит? Ты чувствуешь их мысли.

— Нет, Катса, послушай. Я чувствую людей. Можешь назвать это моим ночным видением или глазами на затылке, как ты однажды предположила. Я чувствую людей рядом, как они думают, чувствуют, двигаются, ощущаю их тела, их энергию. Только… — он сглотнул. — Только когда они думают обо мне, я начинаю чувствовать мысли.

— И, по-твоему, это — не чтение мыслей? — заорала она так громко, что он вздрогнул, но по-прежнему но отводил взгляда.

— Ладно. Я немного читаю мысли. Но всего, что ты себе представила, я не могу.

— Дай ему объяснить, Катса, — сквозь боль донесся до нее мягкий голос Раффина.

Она ошарашено повернулась к Раффину, не веря, что он знает правду и все-таки защищает По, а потом резко перевела взгляд обратно на По, который все еще смел смотреть ей в глаза, как если бы не сделал ничего плохого, ничего абсолютно и бесповоротно ужасного.