Мари Бреннан - Естественная история драконов - Мемуары леди Трент

Обернувшись, я увидела Росси, карабкавшегося за мной на стену. Его обесцвеченное химикалиями лицо было искажено гримасой звериной ярости. Он был уже так близко, что чуть не схватил меня – я едва успела вовремя отдернуть ногу. Однако ему удалось поймать подол моей юбки, и я не упала только потому, что отчаянно уцепилась за стену.

Я брыкнулась – раз, другой, третий, и, видимо, так больно угодила ему по руке каблуком, что он, выругавшись, отпустил меня. Я поспешила взобраться на вершину стены: в тот момент я опасалась всех людей с ружьями меньше, чем одного этого человека, преследовавшего меня с целеустремленностью безумца. Но дальше деваться было некуда. Спрыгнув со стены, я наверняка сломала бы ноги и превратилась бы в легкую добычу.

Камень под ногой Росси подался и покатился вниз, подарив мне мимолетную надежду. Однако он сумел удержаться, принялся шарить по стене в поисках новой точки опоры и через несколько секунд добрался бы до верха стены. Я отодвинулась как можно дальше, но этого оказалось едва достаточно, чтобы он не доставал до меня рукой, а за спиной не осталось ничего, кроме края стены, круто обрывавшегося вниз, да вольного воздуха.

Росси медлил, опасаясь потерять равновесие. Горный ветер рвал мою юбку, будто парус. Скоро меня сдует с ненадежной опоры, и Росси лишится удовольствия убить меня собственной рукой…

Мое внимание было целиком приковано к врагу, и я не замечала, что эти резкие порывы ветра порождены не одним лишь движением воздуха, пока нас обоих не накрыла тень.

Мысль, будто второй дракон схватил Росси и пощадил меня, потому что каким-то образом понял, кто из нас враг, а кто друг, вы, конечно, сочтете чистой фантазией. И в этом я с вами соглашусь. Выштранские горные змеи достаточно разумны, чтобы хоронить мертвых собратьев в огромной пещере, но к людям не питают ни малейших симпатий, не говоря уж о том, чтоб различать среди них друзей и врагов. Но, фантазия это или нечто иное, другого объяснения тому, что тень взлетела со стены, унося в когтях вопящего Росси, а я ничуть не пострадала, у меня нет.

(Но даже с помощью фантазии невозможно объяснить, как я умудрилась не упасть. Это придется отнеси на счет божьего промысла.)

Итак, в возникшем хаосе Кирзофф, Росси и еще двое боярских людей погибли, а остальные сбежали. В конечном счете драконы спасли нас, достойно отомстив за погибших товарищей и положив конец замыслам боярина и его химика. Но как дорого обошлась нам эта победа!

Порой я думаю, что потратила на эти мемуары так много времени оттого, что без описания гибели Джейкоба было не обойтись.

Конечно, печаль уже улеглась. Выштранская экспедиция состоялась десятки лет тому назад, и я больше не плачу в подушку каждую ночь, скорбя о своей потере. Но свыкнуться с горем – это одно, а делиться им с посторонними – совсем другое. К тому же, учитывая, что ответственность за многие события, повлекшие за собой гибель Джейкоба, можно возложить на меня, мне очень не хотелось навлекать на себя неизбежные обвинения, которые, вполне возможно, еще последуют.

Не стану пытаться описывать всю боль, которую испытала тогда. Я уже сказала все, что могла. Да, этого мало, но я ученый, а не поэтесса. Мои чувства сильны, как чувства любой женщины, но мне не хватает слов, чтобы выразить их. Некоторые говорят, что я никогда не любила Джейкоба – но это неправда, и этот аргумент я уже опровергла выше. Если в моей любви не хватает той пламенной страсти, что непременно требуется некоторым, я не стану извиняться за это. Я – такая, как есть, и ни искренность своих чувств, ни подлинность нашего брака обсуждать не намерена.

Лучше перейдем к тому, что случилось далее.

Мы не могли оставить трупы стервятникам – даже трупы врагов. Мы отвезли их на лошадях к избушке, где и расположились на ночлег. На следующий день мы вернулись в деревню, и лорд Хилфорд, мистер Уикер и Дагмира приняли на себя неизбежный труд объяснить всем, что произошло.

Реакция оказалась разной – от недоверия до гнева. Боярина в деревне не любили, но мы, ширландцы, были для друштаневцев еще более чужими, чем он. Никто не спешил верить нам – тем более что истинную причину нападений драконов на людей было не так-то просто доказать. Вдобавок, многие – вполне закономерно – беспокоились о последствиях, которые могла навлечь на них смерть боярина.