Катерина Шишканова - Янтарин

Глухой щелчок пальцев — свечи пыхнули и погасли.

— Ох, как мы целомудренны.

— Очень на это надеюсь!

Принцесса согнула ноги, положив одну на другую. Чёртова луна — тут и свечей не надо…

— А то что? Отшлёпаешь меня? — она чувственно провела языком по пересохшим губам. — Тебе не кажется, что все твои слова слегка смазываются недавно произошедшим?

— Фелль, Фелиша, Фелишия, ты хоть соображаешь, куда ты суёшься?

Гельхен схватил её за плечи, встряхнул. Подумал, снял со спинки кровати свой заношенный плащ и накинул на бесстыже потянувшуюся к нему девчонку.

— Я уже говорила — мне всё равно кто ты: человеческий наёмник или наместник бога.

— Мне!.. мне не всё равно, понимаешь? — Он так её и не выпустил, всё сильнее сжимал плечи. Встряхнул ещё раз, но на неё это не действовало. — Я бессмертный выродок, которому однажды хватило смелости отказаться ради тебя от бессмертия, а второй раз — принять его… вместо тебя же. Ты хоть представляешь, каково это — десятки и сотни раз оставлять позади тех, кого знал и любил, только лишь потому, что они, увы, смертны?! Каково это — проснуться однажды утром и услышать от любимого человека: "Уходи" и всё из-за того, что у тебя никогда не появятся морщины или пигментные пятна от старости? Вы не хотите, чтобы вас видели старыми и некрасивыми, вам непременно нужно, чтобы вас запомнили молодыми, сильными и здоровыми, и никак не умирающими. И можешь не говорить мне, что ты не такая — они тоже так говорили и каждый раз я ошибался и верил.

— То есть у нас не может быть будущего, потому что для смертной оно в принципе нереально, а бессмертный не желает пачкаться новыми отношениями?

— Я не желаю пачкать тебя. Можешь сколько угодно фыркать, рычать и рвать меня взглядом, но будет так, как я сказал.

— Я тебе не подчиняюсь, — мигом ощетинилась девушка. Гельхен подавил улыбку.

— Подчинишься рано или поздно.

— Никогда!

Мужчина пожал плечами — к чему лишний раз мутить воду, когда-нибудь круги разойдутся. И Фелиша смирится.

— Не наступай на те же грабли, что и твоя мать.

— Это ты не наступай на те же грабли, что и с моей матерью!

Он громко засопел. Она тоже.

— Почему же тогда Архэлл так не думает, ведь он тоже ступил на эту стезю?

— Он молод и горяч, считает, что ещё может прогнуть под себя весь мир. На самом деле мы всего лишь знаем, где самая слабая точка, и лупим по ней изо всех сил, но это всё.

— Значит ты позволишь Архэллу забрать меня в качестве подопытного кролика и урока на будущее?

Он спокойно посмотрел ей в глаза.

— Это ваш выбор. Я смогу защитить тебя только там, где решаешь ты одна, но дальше вмешиваться я не стану, имей собственную голову на плечах. Я всего лишь твой хранитель, но не камердинер.

— Значит, загубить жизнь с тобой нельзя, а с Архэллом — пожалуйста?

Он угрюмо сверкнул пожелтевшими белками глаз.

— Я всё сказал.

— Отлично… — внутри Фелиши подымалась волна плохо сдерживаемого гнева. — Тогда — ВОН!

Он стоял посреди спальни и непонимающе молчал.

— Я не хочу тебя видеть, — зло выпалила принцесса. — Мне всё равно, как далеко ты умотаешь и как долго я тебя не встречу — надеюсь, никогда, но ты сей же час соберёшься и улетишь на Пламене куда подальше, чтоб здесь даже духу твоего не было. Понял меня, хранитель?

— Дракон твой, — глухо сказал Гельхен.

— Нет, не мой. Он подчиняется твоим командам и лжёт мне, так чей же он? Вы оба видите во мне Иволгу, поэтому иногда позволяете безобразничать, словно шкодливому ребёнку, но я не чувствую Пламеня так, как должна была бы. Мне без него плохо, но терпимо. Думаю, когда вы утрясёте ваши тёмные делишки, он вернётся сюда. А я буду ждать. Так ему и передай, Феникс.

— У меня другое имя, — сквозь зубы процедил мужчина, недобро сверкая вмиг потускневшими очами.

— У тебя его вообще нет, судя по всему, но большинство наших общих знакомых именуют тебя именно так, так почему мне быть исключением?

— Потому что моё имя Гельхен, — упрямо возразил наёмник.

— Нет. И я даже сомневаюсь, что ты вообще его помнишь. Ты отрёкся от прошлого имени в наказание за смерть Иволги. Ну так вот тебе новость — никому к чёрту не нужна твоя жертва! Ни Лейм, ни Лиам, ни Родомир, ни Ферекрус не считают тебя виноватым, иначе бы давно прекратили вспоминать старое прозвище. А они упорны в своих убеждениях и тебя это бесит. Но они правы, ты — Феникс.

Он склонил голову.

— Как пожелаете, моя принцесса.

— Нет. Не твоя, — соскользнула с кровати и растворилась в темноте замковых коридоров.