Мария Быкова - Gaudeamus igitur

Но, честно говоря, во мне все-таки ворочалась смутная обида. Ладно Полин, она у нас обаятельная, но уж второе-то место я точно заслужила! Я понимаю, девице полагается быть скромной, а хвалить себя — моветон, но я говорила лучше, чем пресловутый Легран. И лучше, чем адептка Эжени. Мрыс дерр гаст, я знала, что мне не полагается так думать, — но снова и снова прокручивала в голове все известные мне позиции риторического канона. Нет. Честно и непредвзято — я была лучше. На порядок.

Но это совсем не имеет значения.

— Однако у нас остался еще и приз зрительских симпатий. — Вирра Джорджовна подняла со стола какую-то небольшую коробочку. — И его сейчас вручит магистр Баркинг. Магистр, прошу вас!

Магичка с челкой вышла вперед, избегая смотреть на ковенскую некромантку.

— По итогам голосования приз зрительских симпатий принадлежит Яльге Ясице, Академия Магических Искусств.

Я молча встала с места.

— Однако прошу вас учесть рекомендации жюри, — успела вставить магичка, пока адепты еще не начали аплодировать.

Я хмуро кивнула, взяла коробочку и отбыла на место. Магистр Баркинг продолжала что-то вещать, но я уже не слышала, задумчиво глядя в окно. Сквозь морозные узоры ничего не было видно, но и это было не особенно важно.

— Яльга, Яльга! — Услышав шепот Полин, я вздрогнула и поспешила улыбнуться. — Яльга, что это тебе такое дали? В коробочке?

Я пожала плечами и покрутила коробочку в поисках этикетки. Но этикетки не было, крышка была прицеплена намертво, и я едва не поломала единственный необгрызенный ноготь, пытаясь ее открыть.

— Дай лучше я! — не выдержала Полин.

Я молча протянула ей коробочку, и алхимичка, нажав на какую-то штуку, легко сняла крышку. Изнутри немедленно плеснуло слабыми чарами; вытянув шею, я заглянула в коробочку и не смогла сдержать усмешки.

Это был набор перьев для письма, зачарованный против клякс.

Наконец все закончилось. По идее, можно было уйти в актовый зал, смотреть на танцующих и поющих адептов, вымуштрованных Муинной и Матильдой. Именно туда попыталась утащить меня Полин. Но меньше всего мне хотелось сейчас смотреть на песни и пляски, так что, отговорившись головной болью и еще раз поздравив Полин с победой, я ушла в комнату и, ссутулившись, села на родную кровать.

Смешно сказать, но чувствовала я себя полной и окончательной дурой. Ну и зачем было, спрашивается, влезать и задавать вопросы? Можно подумать, Яльга, ты не видела, что адепт Легран мозгами пользуется только для того, чтобы завернуть фразу похитрее! Нашла кого спрашивать — и о чем. Марцелла тебе, что ли, было мало?

Да, но это же ведь был конкурс! Конкурс ораторов, а значит, разговаривать на нем, по идее, можно совершенно свободно! Для чего еще учиться строить речи, как не для того, чтобы обмениваться информацией? Я спросила, и мне должны ответить; если бы вопрос задали мне, я бы ни за что не подумала, будто меня хотят завалить!

А если Вирра Джорджовна открывает рот, только чтобы сказать кому-нибудь пакость, то это не повод думать, что я устроена так же!

— Хозяйка, хозяйка! — В двери появилась обеспокоенная элементаль. — Ты… чего это, а? Случилось чего-то?

— Нет, — подняла я на нее глаза, постаравшись сделать как можно более спокойную физиономию. — Все хорошо. Я сейчас погуляю, ладно? Вернусь попозже, часиков в шесть.

— А к завтра кто готовиться будет?

— Вот после шести и подготовлюсь.

Я положила коробочку с перьями на стопку учебников и вытащила из шкафчика зимний плащ. Что же — давно мы не гуляли по Межинграду!

От реки дул ветер — он легко пробирался под поношенный казенный плащ, и я сжималась в комок, прикрывая лицо руками. Так оно почти что не мерзло, вдобавок я отогревала дыханием пальцы, заледеневшие в тонких варежках. Снег слепил сияющей белизной, и я щурилась, стараясь глядеть не дальше чем себе под ноги.

Таким вот образом я прошла больше половины пути — а потом неожиданно поняла, что не так уж здесь и холодно. Может быть, я просто отошла на достаточное расстояние от реки. Конечно, пальцы на ногах продолжали тихо мерзнуть, зато верхняя часть меня смогла выпрямиться и перестать прикрывать лицо грязными варежками. Более того, я сделала фундаментальное открытие. Оказывается, зимнее солнце умело не только светить, но и греть!

Зажмурившись, я подставила его лучам замерзшее лицо. Мрыс дерр гаст! Сил юного солнца еще не хватало на то, чтобы растопить даже самую маленькую льдинку, но я уже чувствовала кожей его тепло, и значит, приближалась весна.