Джена Шоуолтер - Темная ночь

Мэддокс сдвинул брови от недоумения и ощутил, как в его душу закрадывается ужас.

– К чему готова? За что я должен тебя винить? – стал спрашивать он.

Рейес достал меч, и все присутствовавшие услышали, как просвистело лезвие. Ужас, который испытывал Мэддокс, все возрастал.

– Что происходит? Скажите мне. Немедленно, – потребовал он.

Но никто не произнес ни слова, а Рейес подошел к Эшлин.

Мэддокс напрягся, и цепи натянулись.

– Эшлин, – попросил он, – выйди из комнаты. Уходи из спальни и не возвращайся.

– Я готова, – снова прошептала она. – Может, нам лучше пойти в другую комнату?

– Эшлин! – зарычал Мэддокс.

– Нет, – возразил Люсьен. – Ты же хотела всепоглощающей жертвы, помнишь? Ему придется смотреть, чтобы он понял, на что ты пошла ради него.

Эшлин полными от слез глазами взглянула на Мэддокса.

– Я люблю тебя, – произнесла она.

В этот миг Мэддокс понял, что они задумали. Он начал рваться, сражаясь за свободу, выкрикивать ругательства, которые не посмел бы произнести даже Парис. При этом по его щекам катились слезы.

– Нет! – кричал он. – Не делайте этого. Пожалуйста! Не делайте. Ты нужна мне Эшлин. Рейес, Люсьен, пожалуйста. Пожалуйста!

Рейес замешкался и сглотнул. А затем он размахнулся и ударил Эшлин мечом в живот.

Мэддокс закричал и стал рваться так сильно, что металлические кандалы прорезали его мясо до кости. «Если он продолжит в том же духе, – подумал Люсьен, – то останется без кистей рук и стоп». Но Мэддоксу было все равно. Для него имел значение только один человек, и этот человек умирал у него на глазах.

– Нет! Нет! Эшлин! – кричал он.

Из живота девушки лилась кровь, красной лужей растекавшаяся по ткани футболки. Эшлин сжала губы, каким-то чудесным образом умудрившись не проронить ни звука и остаться на ногах.

– Я люблю тебя, – повторила она.

Рейес ударил снова. С каждой новой раной Мэддокс чувствовал, как его связь с полуночью ослабевает. Ему казалось, будто невидимые цепи, сковывавшие его на протяжении тысячелетий, медленно разваливаются. Но он хотел, чтобы они вернулись, жаждал быть рядом с Эшлин.

– Эшлин! Рейес! Прекратите! – кричал Мэддокс, не скрывая того, что рыдает от беспомощности и злости. Ему казалось, будто он сам умирает, хотя в действительности он был сильнее, чем когда-либо. – Люсьен, заставь их остановиться.

Смерть опустил глаза и ничего не произнес.

После третьего удара Эшлин упала и закричала. «Нет, – подумал Мэддокс, – это кричу я, а она лишь стонет».

– Совсем не больно, – выдавила из себя девушка. – Как ты и говорил.

– Эшлин, – позвал Мэддокс. В его голосе слышались одновременно отчаяние, ярость и жестокость. – О, боги! Нет! Эшлин. Почему вы делаете это? Рейес, остановись. Ты должен остановиться!

Эшлин посмотрела в глаза Мэддоксу, и в ее взгляде было столько любви, что он присмирел.

– Я люблю тебя, – произнесла она.

– Эшлин! Эшлин! – звал он, и кандалы еще глубже впивались в его тело. – Держись, красавица. Просто держись. Мы вылечим тебя. Мы дадим тебе тайленол. Не беспокойся, не беспокойся. Рейес, прекрати. Не делай этого. Она же ни в чем не виновата.

Однако Рейес не послушался его, а, наоборот, вонзал меч в тело Эшлин снова и снова. Ее глаза закрылись. А затем Рейес остановился. Сглотнул. Посмотрел на потолок, а после перевел взгляд на все еще хранившего молчание Люсьена.

– Не забирай ее, – вскричал Мэддокс. – Пожалуйста, не забирай ее.

Наконец Рейес нанес шестой удар.

– Эшлин! – позвал Мэддокс. Вокруг теперь уже безжизненного тела девушки растеклась лужа крови. Из глаз Мэддокса продолжали литься слезы, а сам он не переставал вырываться и ощущать, как тает его связь с полуночью. – Зачем? Зачем? – спрашивал он.

К счастью, Люсьен разомкнул кандалы. Было непонятно, на чем держатся руки и стопы Мэддокса, но он все равно свалился с кровати и пополз в сторону Эшлин, оставляя за собой кровавый след. Добравшись до своей женщины, он заключил ее в объятия.

Голова девушки скатилась набок. Она была мертва, а он чувствовал, как путы полуночного проклятия окончательно покидают его тело, будто ничего такого с ним никогда не происходило.

– Нет! – закричал он и душераздирающе зарыдал. Когда-то Мэддокс думал только о том, как бы разрушить проклятие, но теперь предпочел бы, чтобы на его голову пала еще тысяча наказаний, но его женщина осталась жива. – Пожалуйста!

– Все, – мрачно произнес Рейес. – Будем надеяться, что ее жертва не была напрасной.