Джена Шоуолтер - Темный поцелуй

Она пригладила рукой волосы и посмотрела на свои белые теннисные туфли.

– Все нормально. Я понимаю. Ты раб своей зловещей натуры.

Она пробыла охотником всего год. По сути, она лишь наивный ребенок. Любой другой охотник тут же раскусил бы его. Обругал бы, ударил, но уж точно не лучился уязвимостью.

– Я считаю тебя красивой, – признался он. К сожалению, это была правда.

– Ты врешь.

– Нет. Это я раньше врал, называя тебя дурнушкой. Я захотел тебя, едва увидел. Представлял твое обнаженное тело в своей постели, твоя голова запрокинута, а руки, о, твои руки… – Он нашел их взглядом. Да. Они такие же гладкие и совершенные, как он запомнил. – Твои руки касаются источника влаги между ног, словно ты не в силах дождаться, когда я присоединюсь к тебе.

Говоря это, Парис проецировал образы в ее мозг. Таково единственное преимущество его демона. Он может оседлать голос Париса и войти в мысли смертного, показывая слушателю именно то, что описывает Парис.

В большинстве случаев он не любил пользоваться своим даром. Последующее чувство вины… ведь он заставлял людей желать того, чего они бы ни за что не захотели… точно так же поступал с ним демон. Но эта женщина охотник, поэтому и церемониться с ней незачем.

– Не… не говори так, – прошептала она. Ее била дрожь.

– Когда ты будешь балансировать на грани оргазма, я стану лизать тебя. Прямо между ног. А ты выкрикнешь мое имя.

Ее дыхание стало сбивчивым; соски затвердели под блузкой – белой блузкой, не скрывавшей кружевного бюстгальтера. Неожиданная нотка женственности, притом что одета она как сексуально забитая ледяная дева. Зачем, интересно?

Черные слаксы висят на ее ногах мешком, и теннисные туфли тяжелые, как у мужчины.

– Я погружусь в тебя по самый эфес, а затем лягу на спину, и ты будешь скакать на мне.

– Не говори подобных вещей, – задыхаясь, проскулила она. Оттянула воротничок своей блузки. – Ты – зло, и… и…

– Мужчина, жаждущий твоего прикосновения.

Про него можно было порассказать много чего нелицеприятного, но злом он точно не был. Он не убивал без разбору, не насиловал. Они с друзьями одаривали Будапешт деньгами, укрепляя экономику, кормя нуждающихся. Ведь это чего-то да стоит, не так ли?

Единственным злом являются сами охотники, видящие мир в черно-белых красках, чтобы оправдать бесконечное стремление к Утопии. При этом они сметают любого смертного, оказывающегося у них на пути.

У нее перехватило дыхание.

– Даже сейчас я представляю тебя обнаженной, – через силу продолжал Парис. – Твоя кожа раскраснелась, соски затвердели, между бедер капает влага.

Хватая ртом воздух, она закрыла глаза.

– П-прекрати. Пожалуйста!

– Ты отчаянно жаждешь мужского прикосновения, правда, милая? – «Как же, черт возьми, ее зовут?»

Парис никогда не запоминал имен. Ему это было не нужно, ведь любую женщину он мог поиметь лишь однажды. Кроме того, вовсе не улыбалось в порыве страсти выкрикнуть не то имя. Женщины почему-то воспринимают это как оскорбление.

– Иди сюда. Позволь мне дать тебе то, в чем ты нуждаешься.

– Это неправильно, – выдохнула она, но все же на шаг сократила расстояние между ними.

Его посадили на очень короткую цепь, поэтому он не мог протянуть к ней руку. Придется убедить ее все сделать самой.

– Я так хочу тебя. Мой дружок жаждет познакомиться с тобой. С тобой одной.

Женщина покрылась гусиной кожей.

Ее возбужденное лицо казалось почти прекрасным. У нее длинные ресницы – самые длинные из когда-либо виденных им – и пушистые.

– Потрогай свои груди вместо меня. Они жаждут прикосновения.

Она несмело потянулась и выполнила его приказ. С губ ее сорвался новый вздох.

– О боже!

– Хорошо. Очень хорошо.

– Я… я…

«Не давай ей времени на раздумья». Но, наблюдая за ней, Парис терял концентрацию.

– Расстегни штаны и запусти руку в трусики. Дотронься до своего клитора. Распространи влагу вокруг.

Женщина начала было делать, как он велит, но рука ее замерла на плоском животике.

– Я не могу. Не должна.

– Можешь. Должна. Ты же знаешь, что хочешь этого. Ты почувствуешь такое удовольствие.

– Нет, я… – Она тряхнула головой, и в ее глазах сверкнул ужас, словно ее мозг вот-вот прорвется сквозь паутину, которой Парис его опутал.

Париса охватили растерянность и удивление. Она не должна быть способной сопротивляться ему.

– Твой клитор жаждет прикосновения… сладенькая. Если тебе не хочется трогать себя, иди сюда, и я буду лизать тебя. Я буду лизать тебя до тех пор, пока ты не закричишь.