Джена Шоуолтер - Темный поцелуй

Контакт.

Вот только сознания он не лишился, а со стоном упал на колени. Не важно. Результат получился тем же самым. Огорченная, что дошло до такого, Анья крутанула кинжалы в ладонях, нацелив лезвия прямо на Люсьена.

Руки у нее задрожали, когда она взглянула на его голову. Все внутри ее вопило, заклиная не делать этого, но тем не менее она скрестила кинжалы. Есть лишь несколько способов убить бессмертного, и отсечение головы – один из них. «Сделай это… иного пути нет…» Она уже поднесла лезвия к его шее, оставалось лишь свести запястья вместе. «Сделай это, пока он не телепортировался!»

О, боги, боги! Она действительно это сделала. Замахнулась, чтобы убить его. Однако вместо плоти полоснула кинжалами воздух.

Люсьен исчез.

Огорчение и облегчение боролись в душе Аньи. Не успела она ничего больше предпринять, как сильные пальцы тисками впились ей в плечи, заставив повернуться. Жаркие губы прижались к ее рту, заставив его раскрыться и похищая дыхание.

Язык Люсьена проник в ее рот в яростном поцелуе, который даже через тысячи лет будет преследовать ее во сне и наяву. Живую или мертвую. Этот поцелуй был и блаженством и агонией. Раем и адом. Как восхитительно ощущать его вкус, его силу и жар, и желать большего!

– Люсьен. – Задыхаясь и постанывая, она потянулась к нему, уронив оружие, мешающее ощутить ладонями его кожу.

– Ни слова больше. Поцелуй меня, как раньше.

Его пыл возбуждал ее еще сильнее. Очевидно, танцевать для него и вешаться ему на шею было недостаточно, чтобы возбудить его. Для этого ей едва не пришлось совершить убийство.

Обхватив ее руками за талию, он с силой прижал ее к своему жаркому телу и принялся тереться набухшим пенисом о сочащуюся влагой желания развилку у нее между бедер, и оба не сдержали стона наслаждения.

Анье хотелось запрыгнуть на него и проглотить без остатка. Вынужденная сдерживать свои порывы, она ограничилась тем, что вцепилась ему в волосы и наклонила голову, углубляя поцелуй. Часть ее сознания подозревала, что Люсьен делает это для отвлечения внимания, но он не пытался подобраться к ее горлу, а продолжал целовать, неистово действуя языком, словно никак не мог остановиться.

Ее соски так затвердели, что, наверное, по остроте уподобились кинжалам, которые она отбросила вместе с последними крупицами здравого смысла.

– Люсьен, – снова простонала она, собираясь потребовать, чтобы он снял с нее корсет. Как же отчаянно она жаждет ощутить прикосновение его тела кожа к коже. Глупо, очень глупо допускать подобное, но сейчас это для нее дороже собственной свободы. – Люсьен, мой топ…

На этот раз ее голос, похоже, разрушил некое довлеющее над ним заклятие, и он отпрянул от нее. Лишенная его поддержки, она едва не упала лицом вниз, как ранее он.

– Что ты делаешь? – выпрямляясь, потребовала она объяснений.

– Я сейчас не могу мыслить трезво. – Тяжело дыша, Люсьен попятился прочь. – Мне надо уйти от тебя.

В его глазах ей виделся гневный блеск: темный, неистовый и угрожающий. По ее позвоночнику пробежала дрожь страха. Страха и еще более сильного возбуждения.

«Что со мной творится?»

Люсьен же предупреждал, чтобы не злила его, потому что иначе может случиться что-то плохое. Что ж, он говорил правду. Она каким-то образом разозлила его, и он перестал ее целовать. Ничто не могло быть хуже этого.

– Ты собираешься покинуть меня вот так? Даже не доведя до оргазма? – Упс. Она хотела, чтобы ее слова прозвучали развязно, а не умоляюще. На деле же едва не скулит! И задыхается к тому же.

Взгляд Люсьена еще сильнее потемнел.

– Мы встретимся снова, Анья. Скоро.

С этим зловещим обещанием он исчез.

Позже той ночью, сопровождая три людских души на небеса, Люсьен пребывал в растерянности. Это чувство не оставляло его и когда жемчужные врата широко распахнулись, приоткрывая золотые улицы с фонарями, инкрустированными драгоценными камнями, изогнутыми, напоминающими усыпанные бриллиантами облака. С двух сторон выстроились ангелы в белых одеждах, распевающие приветственные гимны под плавные взмахи белых крыльев.

Как только души переступили порог рая, врата захлопнулись, оставив Люсьена снаружи, и воцарилась тишина.

Он по-прежнему пребывал в растерянности. Обычно красота и умиротворенность рая рождали в его душе вспышки зависти и негодования, поскольку ему туда вход заказан. Сегодня же ему на это плевать. Анья безраздельно царит в его мыслях, и он не представляет, что ему с ней делать.