Лана Тихомирова - Ноль

— Рылся в ваших вещах, а потом вы как-то забыли ее на столе, мне хватило ночи, чтобы прочитать ее.

— А про картину как догадались? — спросила я.

— Я был наслышан о больном, который рисовал картины, и больные, действительно больные, те, кто был уже наполовину в пограничье рассказывали о том, что за ним пришли из картины. Я видел картину у Аглаи, я сомневался. Но реакция ее мне все объяснила, она очень боялась, что я смогу войти в картину.

— Вы — безумец! — тихо сказала Пенелопа, — С самого начала были безумцем, но надо сказать, очень изворотливым.

Серцет побледнел.

— Но я… я… я же…

— Октео не был ни в чем виноват. У моей смерти иные причины, и если бы вы хорошо и внимательно читали, вы бы это поняли, — спокойно и напевно говорила Пенелопа.

Серцет из перепуганного вдруг превратился в разъяренного. Он начал увеличиваться в размерах.

— Почему все, что здесь есть злого, всегда такое огромное? — задался вопросом ван Чех.

— Надо уходить, Октео, — тревожно проговорила Пенелопа.

— А смысл? Он прикончит его и прикончит меня, — философски сказал ван Чех.

— Ну, это мы посмотрим, — высокомерно заметила Британия, появившаяся из ниоткуда. Она постоянно двоилась и дрожала. Ван Чех посмотрел на нее с удивлением, Пенелопа ласково улыбнулась и принялась ее разглядывать.

— Ох, девочки, а вы откуда? Почему не по палатам? — с легкой издевкой спросил ван Чех, с интересом рассматривая, как появляются изниоткуда Аглая и Маус.

— Уходите все, — прорычал Серцет, — Я нихочу никому вреда, просто оставьте мне доктора, чтобы я мог прикончить его. Как он прикончил ее. Черт с вами, Пенелопа, не хотите, чтобы я любил вас, катитесь к дьяволу. Но Он убил вас, знал, что будет если убьет Кукбару, и все равно убил.

— Успокойтесь, Серцет, — просила мягко Пенелопа.

— Катитесь к черту! — прорычал он.

— Не хамите, — окончательно озлобился ван Чех. Я никогда не видела доктора злым. Раздраженным, уставшим, даже плачущим, но не злым. Тут же я поняла, что никогда не видела его очень пьяным. Злой ван Чех ничем не отличался от обычного, но глаза его вдруг стали синими, атмосфера почти за искрилась вокруг него.

— Отдай мне двойника!

— Ага, прям сейчас, — усмехнулся ван Чех.

Серцет взвыл. Он не мог подойти к нам. Но уже вполне мог дотянуться до нас и прихлопнуть доктора.

— Я старался, я воссоздавал вас. Я развил свои способности до максимума, чтобы отомстить. Я хочу вас убить!

Маус и Аглая вдруг сорвались со своих мест.

— Его спасать надо! — вдруг одномвременно крикнули ван Чех и Британия. Ван Чех бережно передал двойника Виктору и морщась побрел куда-то.

— Мне-то, что делать?! — растерялась я.

— Стой и смотри! — цыкнула на меня Пенелопа, но мягко так.

— Да что ж происходит-то! — воскликнула я и подхватила доктора за руку. — Обопритесь на меня.

— О, спасибо, милая, — ван Чех улыбнулся мне, — Нам надо поскорее уйти. Бедняга, Серцет. Я уже ничем не могу ему помочь.

— Он безнадежен?

— Он немного глуп. Не понимает тонких вещей.

— Давай, — крикнул кто-то сзади.

Я обернулась.

Маус и Аглая стояли возле ступни Серцета, они казались маленькими букашками. Я видела, как Маус размахнулась и что-то опустила на ногу Серцета. Подул сильный ветер. Серцет закричал. Его стало клонить назад, как будто отталкивало что-то. Он быстро стал уменьшаться. Когда он уменьшился до половины, то вдруг начал подниматься в воздух. Аглая и Британия прыгнули на него, чтобы не упустить.

— Разобьется, если улетит, — начала кричать Маус.

— Я ему разобьюсь, — откомментировал ван Чех, — соскребай его потом со стенок.

Наконец, Серцет стал нормального роста.

— Уйдите… — тихо сказал он, — Уйдите все!

Девушки отошли от него на несколько шагов.

— Я ничтожество, — тихо сказал он сам себе, обняв голову руками.

— Идем отсюда, — немного брезгливо сказал ван Чех, но я стояла, как вкопанная. Виктор куда-то пропал, Пенелопа стояла сзади нас, ее внимание тоже было приковано к Серцету. Его было жаль. Закрыв голову руками, он тихо плакал, как потерявшийся малыш, отчаявшийся найти выход.

Аглая острожно приблизилась к нему и положила руку на плечо.

— Уйди, — резко оборвал Серцет.

Алгая отняла руку и присела за ним спиною к спине. Все присутствующие тихо наблюдали, я даже дышать старалась, как можно тише.

Сначала они касались друг друга едва-едва. Серцет был до того силен и расстроен, что безысходность его исходила от него серыми, липкими волнами.