Лана Тихомирова - Тау

Друзья примолкли, они еще с первого курса знали, что драться с Михасом дело безнадежное. Здоровяк всегда побеждал их на голову, разве, что с Тамареск мог хоть как-то потягаться с ним.

— Мне за вас стыдно, прости Ясве! Что вы устраиваете, мы тут не прогулки гуляем, мы можно сказать, загадки мироздания разгадываем, а они… У меня слов нет, ребята, — бурчал Михас.

Эток тем временем тягал из порции Гая ветчину.

— На, забирай все, киса. Дядя Михас даст мне еще ветчины.

Эток был очень доволен, проглатывая ветчину практически не жуя.

— Поели, и будет, надо нам и делом заниматься, — встал Тамареск.

Эток понуро пошел к табличке и долго там топтался, пытаясь что-то сделать. Сколько он не задирал хвост, как ни силился и не мяукал у него ничего не выходило. Всем своим видом он извинялся перед хозяином.

— Да понимаю я, Эток! Не такой уж я и тиран, как кажется.

— Не верь ему, киса, он еще и не такой тиран! — не удержался Гай.

— Какой я тиран я тебе покажу, когда не будет рядом никого, кто мог бы спасти тебя, — прорычал Тамареск.

— Охохо, — запищал Гай, — каким тираном ты будешь, милый! Давай поиграем в Комрада-война и Элиону Ташек, говорят, светлейший тиран, каких мало.

— ГАЙ! — закричали Михас и Тамареск.

— Молчу, молчу.

— Михас, ты не мог бы мне помочь?

— Что конкретно, Тама?

— Помоги найти воду, у меня плохо это получается.

— Да не вопрос!

Около часа Михас и Тамареск ползали вокруг ворот в поисках источника.

— Вот тут есть, Тама, но глубоко.

— Ничего. Значит так, я сейчас разверзаю, а ты тянешь воду к себе, хорошо, Михас?

Михас кивнул и засучил рукава. Тамареск принялся ползать по земле и постукивать пальцем вокруг того места, на которое указал Михас. Чтобы сотворить большую яму, стараться не надо, а вот с мелкими, как раз, и приходится мучиться.

Наконец, земля затрещала и разошлась. Михас делал вид, будто тянет невидимый канат, но вспотел так, как будто на конце этого каната был свинцовый груз. Из-под земли показалась грязная струйка воды. Михас тянул все сильнее, в конце концов, возле ворот забил настоящий источник.

— Эх, вот это поработали, — удовлетворенно выдохнул Михас.

— Эток, хватит дрыхнуть, иди сюда, выпей водички, — позвал Тамареск.

Отвращение на морде кота мог бы прочитать даже тот, кто отродясь не умел читать.

— Бездельники, — вельможно поднялся с земли Гай.

Из рукава он стал тянуть стеклянную нить, из нее он свивал вокруг источника подобие гнезда. Примерно через час на месте источника красовалась хрустальная беседка и фонтан.

Фонтан заслуживал отдельного внимания: словно первоклассник (примерно в той же технике) Гай обрисовал, как он себе это представлял, встречу Ясве и Йодрика. Суровая богиня, в традиционном ее изображении, держала за ухо метрах в двух над землей щуплого, кривоносого уродца. Лицо у Ясве при этом было, не дай бог никому и никогда: такая отборная ярость и злоба, что хватала дрожь.

— Ну, вот теперь, ваше величество, можете испить, — кривляясь, предложил Гай.

Кот осторожно подошел к беседке и старательно пятясь от Ясве подошел к тому месту, откуда у щуплого Йодрика текла вода, и стал лакать не слишком чистую воду.

— Вот, учитесь, педагоги, — фыркнул Гай.

Сытый кот икал. Напившись, он забрался повыше, мурлыча, улегся на грудь Ясве и уснул.

Тут только юноши заметили, что ворота закрыты и давно вокруг них уже лежит ночь. Они собрали хвороста, развели костер и уселись вокруг него.

— Я вот что думаю. Не мое дело, конечно, выдвигать теории, уж прости, Михас, — задумчиво начал Гай, — Но мне кажется, что наш создатель — женщина. Просто у наших миров разное время, и у нее каждые тридцать дней… ну как вам объяснить…

— Я понял, — сказали в один голос Тамареск и Михас.

— Ну, вот и молодцы, — удивленный взгляд достался Тамареску, — Тау переживает то, что переживает она.

— И это все твое обоснование? Мол, у девочки, кровотечение, и на Тау катастрофы, — усмехнулся Тамареск.

— Не знаю. Мне очень хочется, что бы это была именно она, — мечтательно вздохнул Гай, глядя в ночное небо, темно-темно серого цвета.

Никто ничего не хотел возражать, все любовались звездами, а вскоре легли спать.

Посреди сладкого сна, в котором Тамареск все-таки находил создательницу мира, и как раз в тот момент пытался сотворить с ней если не новый мир, то что-то крайне неприличное, сновидца разбудил Эток. В зубах кот держал букву "Я".

— Хорошая, киса, — сквозь сон пробормотал Тамареск.