Антон Орлов - Гостеприимный край кошмаров

Берт ее игнорировал. Не демонстративно, а потому что потерял интерес. Его интересовали только те, кто может что-то дать для торгового предприятия Никесов, для ШЮМ, для повышения продаж и успешных рекламный кампаний, и раз Лерка обманула ожидания – о чем с ней разговаривать?

С Кирсаном она попрощалась еще вчера вечером. Тот не стал спрашивать, зачем она отколола такой номер в Кукольном Доме. Наверное, сам все понял, он же колдун.

Все Леркино имущество поместилось в рюкзаке и двух объемистых спортивных сумках. На трамвае с пересадкой можно доехать прямо до портала. Она снова посмотрела на ребят в сквере, помахала рукой. Кто-то помахал в ответ, но большинство слушало Берта и не отвлекалось. Зато вскочила со скамьи худенькая фигурка в синей бейсболке и, не обращая внимания на окрик старшего Никеса, направилась к Лерке.

– Жалко, что ты уезжаешь. И зачем тебе понадобился этот несчастный автограф…

– Не автограф. Я передала ей привет от одного человека. Он меня об этом не просил, но я сама решила, что это будет не лишнее. Знаешь, на самом деле ты каждую ночь видишь сны, только ты их не помнишь, когда просыпаешься.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросила девочка.

– Сто процентов уверена. Вон трамвай едет, я пошла. Удачи тебе, Проводник!

– Как ты меня назвала? – удивилась Лидия, но Лерка, улыбнувшись ей, уже подхватила сумки и зашагала к остановке.

Трамвай будет долго стоять на конечной, но лучше забраться в вагон пораньше, чтобы занять хорошее место.

– Госпожа Вишнякова! – окликнули ее официальным голосом.

Подчиненный Шенлебера, Лерка с ним уже познакомилась. Что ж, одной заботой меньше, довезут до портала на казенной машине.

Когда разворачивались около парковки, она заметила Стаха. Пришел попрощаться? Сам – или его подослали? Хотела попросить службиста на минутку остановиться, но в следующий момент передумала. Если людям Александры Янари она худо-бедно доверяла, то чего ждать от Стаха и тех, кто за ним стоит, даже представлять опасалась. Другое дело, будь он сам по себе… Он ей все-таки нравился. Не так, как Проводник: Лерке хотелось быть похожей на Проводника, производить такое же впечатление, а будь Проводник живым, они бы наверняка подружились, но что касается ее парня – тут она предпочла бы такого, как Стах. Тот вертел головой, кого-то высматривая (ее, кого же еще!), и Лерка опять погрустнела. Ну, не сложилось, ну и что…

Пока ехали до портального комплекса, ее одолевало неопределенное и тревожное, как дождевая зыбь на воде, прощальное настроение, а потом начались обычные при переходе в другое измерение бюрократические формальности, и стало не до того.

Вопрос о том, кто в этот раз заблевал раковину на кухне, обсуждать не стоило: хозяйка дома, дорвавшаяся до «свекольного зуба». Похмелье. Или отходняк. Стах не знал, с чем вернее соотнести эту популярную у Высших дурь, если колют ее в вену, как наркоту, а действует она вроде крепкого алкоголя.

Эгле готовила новую дозу. Встрепанная и осунувшаяся, словно старшеклассница после первой в своей жизни взрослой вечеринки, в запятнанном рвотой халате из розового шелка с рюшами – даже переодеваться не стала. Ее сходство с девочкой-подростком по-прежнему затрагивало в душе у Стаха сентиментальную струнку, хоть и понимал он, что это всего лишь тип внешности, перед ним ведьма, которой черт-те сколько лет – безусловно, больше, чем любой моложавой представительнице подвида С.

Пока она терла над плошкой плод «свекольного зуба», поливала овощную стружку зельем из синего флакона, грела на спиртовке и процеживала через ситечко, Стах читал ей вслух газету. Ушлеп вернулся. Эта новость заставила Эгле угрюмо выругаться.

– Его же в экваториальном болоте утопили! Каких трудов стоило добраться туда и доволочь его… Этим монахи занимались, в следующий раз наша очередь. Ненавижу это дерьмо, Мерсмон – сукин сын!

– Ушлеп таки его создание?

– Не создание, – она скривилась, чуть не уронив ситечко в стеклянную чашку с раствором для инъекции. – Это грязный плевок в лицо всем Высшим! Только такой скот, как Валеас, мог сотворить такое дерьмо. Взял первого попавшегося дебила – и нате вам кривое зеркало! Не пожалел ни дебила, ни нас, подонок поганый… Он никогда не страдал гуманизмом.

Это не игра, она была крайне раздражена, до закушенных губ и неверных движений. Ушлеп – болезненная для нее тема. Отметив это, Стах перешел к другим новостям. Упоминалось тут и о выдворении на родину участницы проекта «Молодежь всех измерений – обучение без границ», девушки в возрасте двадцати одного года, пробравшейся во дворец с целью получить автограф Летней госпожи.