Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши [СИ]

— Что-либо предпринимать? — уразуметь границу полномочий никогда не помешает. Сержант, как не крути, ни бейлиф и ни коронер.

— Оставь другим, — не навязчиво рекомендовали Улату и он охотно согласился.

Стремительный, почти бегом, переход по замку. Самым кратчайшим путем. Встреченный по дороге слуга, открывший рот спросить, от вопросов воздержался и лишь склонился в приветствии гостей. Видеть таким хозяина доводилось не часто. А еще лучше не видеть вовсе.

— Сюда, — позвал Поллак в комнаты отведенные раненому. Сейчас бы порадовало застать у него Лилиан.

Несмотря на запрет, жена находилась здесь чаще и дольше, чем следовало и тому была необходимость. Маркграфа раздражала непонятная ему, но, крепнувшая день ото дня, её привязанность к подменышу.

— Это кто? — прозвучал с порога вопрос Толля.

— А вы кто? — не поддался Эйгер давлению «высокого присутствия».

— Святой брат?! — узнал персевант тринитария. — Лесс аф Толль.

— И что вы тут забыли, Толль?

— Встречный вопрос, — это уже Улат. Порученцу пфльца не к лицу тушеваться, кто бы перед ним не был — маркграф, барон, протоиерей или нищенствующий монах.

— Приглядываю за юным саином. Парень переусердствовал с выучкой и самовольством.

— Довольно не подходящее место, — Улат выразительно поглядел на Поллака.

«Что это все значит?»

Обстановка для наследника бедновата. Кровать, шкаф, стол и табурет.

— Он воин, а не маменькин сынок, — ответил за маркграфа тринитарий.

— Звучит неплохо.

Из-за спин Толля и Улата вынырнул Сайо, до этого не встревавший в перепалку. Запах дегтя вторгся в помещение.

«Он такой же лекарь, как и я», — неприятно удивился Эйгер присутствию монаха-зелатора. — «Какое дело инквизиции до Поллаков? Или их метла очистила Унгрию от скверны и им больше нечем заняться?!»

— И во что ему обошлось самоуправство? — понимающая ухмылка Сайо поползла к левому уху.

— Как видите… Разорвана щека… немного поранен бок… остаточные хрипы в легких и жар вечером, — перечислил недуги Эйгер.

— Чем пользуете? — развел руками Сайо, не наблюдая склянок с лекарствами. На табурете у изголовья кровати лишь кружка с водой.

— Задохнуться от псины? — возмутился неведенью зелатора Эйгер.

— Применяете собачье сало? — в ответ попеняли тринитарию.

— Как согревающее.

— Надеюсь, этим не ограничились?

Эйгер решил не заставлять Сайо выпытывать методику исцеления подопечного.

«Второй глаз сварят! А он мне ой как пригодиться.»

— Тмин и багульник в качестве отхаркивающего…

— Амирдовлат Амасиаци [20] Амирдовлат Амасиаци (арм. Ամիրդովլաթ Ամասիացի) — армянский учёный, естествоиспытатель и врач XV века. Личный врач султана Мехмеда Завоевателя и главный хирург-окулист при османском дворе. Автор многочисленных обширных трудов по медицине. советует…

— Базилик.

— И?

— Он так же советует от кашля укус скорпиона. Где мне взять и то и другое в Унгрии?

Одобрительный кивок…

— … Калина от жара…, — продолжил перечислять Эйгер.

Немой вопрос: И все?

— Молоко с маслом и медом, в чередовании с валерианой с медом.

Опять кивок согласия.

— А что по этому поводу говорит Феофраст?

«Подловить вздумал?» — ехидно скривился Эйгер. Сейчас он походил на зелатора. Только ухмылка у другого уха.

— По поводу лечения — ничего?

Одобрительные кивки Сайо и полное недоверие. Не лечению, но лекарю!

«Для нищенствующего тринитария ты, приятель, слишком образован. Их удел собирать милостыню и молиться, но не врачевать. Где же поднаторел в медицине? И с чего вдруг обосновался и практикуешь в Мюнце? И глаз! Для лекаря слишком мало, для самозванца избыточно!»

Многое, многое предстояло выяснить. Пролезть по всем темным углам и закоулкам, заглянуть за каждую дверь и в каждую склянку. И конечно, расспросить святого брата о его имени и подробности об увечье.

— Где юношу угораздило? — указал Толль на рану.

— На охоте.

— Больше похоже на боевую, — присмотрелся Улат. В сержанты охраны он пробился из капралов тяжелых мечников и кое-что понимал в ранениях.

— Или кажется таковой, — не согласился Эйгер.

Но все, и пришлые и хозяева, ждали действий Сайо, его слов, его приговора.

— Как себя чувствуете, саин? — спросил зелатор. Он обошелся без лекарской улыбчивости и участливости.

— Из-за раны ему пока трудно говорить…, — предупредил Эйгер. Не в чести у инквизиции нянькаться со здоровыми. Немощных тоже не особо балуют состраданием.