Анри Лёвенбрюк - Гаэльская волчица

На закате дня измученная Имала вернулась и обнаружила четверых мертвых детенышей. Пятый едва дышал, лежа на боку, и тихонько стонал от боли. Обезумевшая волчица носилась вокруг своих убитых детей, подталкивая носом то одного, то другого, как будто надеялась оживить. Поняв, что все кончено, она осторожно взяла в зубы раненого волчонка, отнесла его внутрь логова и начала вылизывать, оставив мертвых у входа. Волчонок скулил и мелко вздрагивал, ему было трудно дышать. Серый мех весь промок от крови, текущей из раненого горла.

Когда другие волки приблизились к логову Ималы и начали обнюхивать трупы, она ощерилась, выставив клыки, спина ее выгнулась, шерсть встала дыбом. Вид Ималы был так страшен, что они убрались, поджав хвосты и оставив мертвых волчат лежать на земле.

На следующее утро тела исчезли, Имала не знала, как и куда, ее волновал только стонавший у нее под боком волчонок. У нее не было ни молока, ни мяса, чтобы накормить его, и ей следовало отправиться на охоту, но она не хотела оставлять его одного, боясь, что он умрет, не дождавшись возвращения матери. Имала взяла детеныша в зубы и медленно выбралась наружу, пробежала мимо игравших в траве волчат Аэны и углубилась в лес. В это мгновение Имала решила, что никогда больше не вернется в стаю.

Она долго шла по буковому лесу. Ни летняя жара, ни яркие краски, ни веселое пение птиц не могли утешить волчицу: силы ее были на исходе, сердце разрывалось от тоски и тревоги.

Волчонок был давно мертв, когда Имала поняла, что несет в зубах бездыханное тельце. Она пробиралась все дальше, не выпуская из пасти труп своего последнего сына, и только когда на землю опустилась ночь, положила его у корней огромного дуба.

Усевшись на землю, Имала долго выла, тщетно надеясь услышать отклик собратьев, а потом кинулась бежать прочь от разрывающих душу воспоминаний.

Легенда гласит, что именно так Имала стала одинокой волчицей.

— Сколько вы мне дадите за это кольцо?

Толстяк Керри, хозяин харчевни «Гусь и Жаровня», с недоверием взглянул на девочку, протягивавшую ему перстень.

В зале было полно посетителей: саратейцы, уставшие после долгого рабочего дня, трое солдат в желтой форме саррской армии и труппа бродячих актеров, чью кибитку Алеа заметила на главной площади. Потрескивали дрова в большом очаге, вокруг которого ежевечерне собирались игроки в фидчел, если за столиками на улице не оставалось свободных мест. Девочке было не слишком уютно среди всех этих взрослых, но она не хотела испытывать терпение капитана Фарио. В обстановке харчевни было что-то успокаивающее. Цветные фонари, развешенные на стенах, отбрасывали вокруг мягкие блики красного и зеленого света.

Кресла и скамьи, обитые мягкой рыжей тканью, обещали отдых усталому телу, в воздухе витал аромат жарившегося на кухне мяса. Алеа, никогда прежде не заходившая в харчевню, подумала, как здесь, должно быть, хорошо жить. Достаточно темно, чтобы на тебя не глазели, и уютно от огня и фонариков.

— У кого ты его украла? — спросил трактирщик, отталкивая руку Алей.

— Я его не украла! Это все, что у меня осталось от матери, а заплатить за ночлег мне нечем, вот я и…

Алеа лгала так неумело, что трактирщик подумал, уж не хочет ли она попросту разжалобить его своей улыбкой. Если так, девочке это удалось…

— Я не верю ни единому твоему слову! И речи быть не может о том, чтобы я купил ворованное кольцо, но, если хочешь, можешь остаться здесь на ночь — при условии, что поможешь моей жене на кухне. Заработаешь ужин, моя жена — лучшая кухарка в Саратее, уж ты мне поверь.

Он оперся ладонью о тяжелую дубовую дверь и наклонил к девочке голову.

— Идет? — спросил он.

Алеа сделала вид, что думает.

— Ладно, договорились, — наконец произнесла она.

Трактирщик улыбнулся. Ему всегда нравилась эта неугомонная малышка. Он помогал ей, когда мог, покупая то, что она продавала, даже если не очень-то нуждался в грибах, цветах или ягодах. Он не раз предлагал ей работу, но девочка отказывалась, не в силах усидеть на месте…

— Очень хорошо. Тебя ведь зовут Алеа, правда?

Она кивнула. Керри ласково ей улыбнулся и повернулся к кухне, зовя жену:

— Тара! Пойди-ка посмотри, что посылает нам Великая Мойра! Искупай эту кроху и приготовь для нее комнату, а потом она придет помогать тебе на кухне.

В дверях появилась маленькая толстушка. На ее круглом лице сияла широкая улыбка. Алеа подумала, что именно так она себе и представляла саррских трактирщиц — ужасно симпатичными.