Цвет Надежды

Кэти ушла. Гермиона окинула взглядом гостиную. Вспомнила короткий список оставшихся на каникулы и подумала, что, наверное, они, Кэти, Джинни, Дин и еще человека три с младших курсов — все гриффиндорцы, оставшиеся здесь.

Гермиона повернулась к друзьям. Рон успел перебраться с коврика в кресло. Гарри по-прежнему сидел на диване, напряженно глядя на подругу.

— Ушла с Дином, кажется, — откликнулся Рон.

— Ладно, — произнесла Гермиона, опускаясь на любимый коврик Рона. — Тогда с ней поговорю позже.

Девушка глубоко вздохнула, собираясь с духом. Посмотрела на сидящего по левую руку Рона, попыталась улыбнуться — Рон выдавил подобие улыбки в ответ, подняла взгляд на Гарри. Улыбаться не стала. Провела пальцами по краю стола, словно разглаживая невидимую скатерть и, наконец, выговорила:

— Я люблю одного человека…

Слева присвистнул Рон. Гермиона же подняла взгляд на Гарри. Юноша сидел, по-прежнему не отрывая от нее взгляда, опустив подбородок на сцепленные кисти рук.

— Он… едва не погиб сегодня, — продолжила девушка.

Гарри прищурился.

— Я до этого даже не понимала, насколько он для меня важен. А вот сегодня поняла. Я… знаю, что для вас это неожиданно. Но… Для начала я хочу сказать, что вы — самое лучшее, что у меня было все эти годы. Рон, — Гермиона повернулась к другу, — порой мне хотелось надавать тебе подзатыльников, это правда. Но… знаешь, ты самый лучший брат на свете. Правда. Я… Если бы у меня был брат — я бы хотела именно такого.

Рон смущенно потер переносицу и кашлянул.

— Гарри, ты… — Гермиона посмотрела на шахматную доску, — ты необыкновенный. Несмотря на все, что тебе пришлось пережить, в тебе столько света, что порой становится непонятно, где ты берешь силы. Когда грустно, когда плохо — ты рядом, и это уже очень много.

Она наконец подняла на него взгляд. В зеленых глазах по-прежнему были напряжение и настороженность. И еще… такая безграничная нежность, что если бы не Омут памяти и не терзавшие память отблески заката за спиной тонкой юношеской фигуры, Гермиона, наверное, дала бы задний ход. Сейчас ей предстояло причинить боль. Девушка еще раз посмотрела на шахматную доску. Кажется, Рон выигрывал у Гарри. Впрочем, как всегда в этой игре.

— Это Драко Малфой.

Гермиона услышала, как Рон поперхнулся воздухом, но не стала оборачиваться. Она подняла взгляд на Гарри. Гарри Поттер несколько секунд смотрел в ее глаза. Словно и не было этих слов. Словно сейчас он улыбнется, и все встанет на свои места. Словно…

Резкий взмах ладонью, и шахматные фигуры с писком разлетелись по столу, падая на пол, ударяясь о ножки кресла. Клетчатая доска скользнула по полированной поверхности, как в замедленной съемке, остановилась у края, несколько секунд балансировала, а потом с глухим ударом упала на ковер.

Гермиона смотрела на это, словно великан на катастрофу в стране маленьких человечков. Просто чтобы не поднимать голову и не видеть, как Гарри рывком встает с дивана и быстрым шагом покидает гостиную.

Портрет Полной Дамы возмущался тем, что дверь открыли слишком резко, а Гермиона все смотрела и смотрела на барахтающуюся на полу белую королеву. У маленькой фигурки был совсем не величественный вид.

На несколько секунд девушка закрыла лицо руками. Сил плакать уже просто не было. Как все призрачно в этом мире. Дружба, привязанность. Одно мгновение, и люди, точно маленькие фигурки, разлетаются прочь друг от друга. Она отняла руки от лица и повернулась к Рону. Друг полулежал, откинувшись на спинку кресла, и неотрывно смотрел на нее поверх сцепленных пальцев.

— Вот и все мои новости, — невесело улыбнулась Гермиона.

Рон все так же смотрел, и она впервые не могла ничего понять по его лицу. А ведь раньше казалось, что читает его, как книгу.

— Да вот думаю: вдруг ты — боггарт, и вот сейчас я произнесу «ридикулус» , ты скажешь, что проспала экзамен, станет смешно, и все исчезнет.

Гермиона улыбнулась и села на пол по-турецки, потерла нос.

— Вряд ли твой фокус удастся, — она серьезно посмотрела на друга. — Ты ненавидишь меня? Да?

Рон вздохнул так тяжко, что Гермионе все же захотелось всхлипнуть, но она не успела — Рон заговорил.

— У меня есть младшая сестра, которая испытывает на крепость мои нервы уже… сколько там?.. шестнадцать лет. Я научился мириться с глупостью девчонок. Я не ненавижу, Гермиона. Я просто… не понимаю. Как? Ну как?

Рон с отчаянием посмотрел на нее.

— Я не знаю, Рон, милый. Я сама не могу понять. Просто он…