Андрей Шевченко - Пари Прометея

Егорыч у Василия Петровича дома бывал, но в так как последний раз это случилось лет десять назад, то дорогу он напрочь забыл. По адресу, написанному на тетрадном листке, Егорычу подсказали, где искать нужный ему дом. Калитку, замотанную проволокой Егорыч открыл, однако, дверь, обитая черным дерматином, была заперта, а на ней была приклеена какая то бумажка с печатью. Старушка из соседнего дома, выглянувшая на стук, подозрительно оглядела Егорыча с ног до головы и сообщила:

— Умер Василий Петрович то! Уж скоро полгода будет, а квартиру его опечатали, потому как наследников найти не могут. А вы случайно не брат его будете?

Егорыч прислонился спиной к низенькому заборчику. Все, кого он знал, уходят. Уходит целое поколение и он, принадлежащий своему времени, стоит в той же очереди. И, может, даже в первых рядах.

— Вам плохо? Может водички дать? Так вы кто будете покойному то?

— Да какая разница! — Егорыч развернулся и пошел на автостанцию, тяжело опираясь на дубовую палку. Он был так подавлен, что даже не стал устраивать скандал и купил билет до Пятикамска за полную стоимость.

Приехав в город, Егорыч купил в ближайшей аптеке несколько пузырьков с настойкой боярышника. Один он выпил прямо около аптеки, постоял, ожидая пока алкоголь горячей волной побежит по жилам, и поплёлся к остановке. По пути он встретил старого знакомца, алкоголика с тридцатилетним стажем, которого он даже когда-то упекал в вытрезвитель, когда работал участковым. А теперь в друзьях ходим, с горькой усмешкой подумал Егорыч и предложил "Пить будешь?" Естественно, отказываться никто не стал, и последнее, что запомнилось Егорычу в этот день был какой-то двор с кучей картонных ящиков…

*****

На следующий день Егорыч с превеликим трудом сумел проснуться. Как он добрался до дома и когда — не помнил. Голова просто разламывалась, но похмелиться было нечем. Как выяснил Егорыч, порывшись по карманам, он вчера потратил все деньги, отложенные им на поездку к Василию Петровичу. А может и собутыльники обобрали. Короче говоря, Егорыч остался без копейки, а пенсию должны принести ещё дня через три, если не задержат. Можно конечно у Сергея с Натальей попросить в долг, но это будет приправлено обязательными нравоучениями с Натальиной стороны. Нет уж, он оставит Никоновых на крайний случай.

Егорыч попил холодной воды и его снова "повезло". Он вышел на улицу, чтобы немножко освежиться и унять головную боль. Вот те раз! Оказалось, что жэковские работяги сняли лавочку, стоявшую около подъезда и ремонтируют её. Егорыч в раздражении обругал их, мол не нашли другого времени, чтобы чинить, и поплёлся к соседнему подъезду. Там на скамейке восседал блаженный Самуил Абрамович Вальс. Он был ровесником Егорыча и даже ушёл на фронт добровольцем, хотя имел бронь от института. На фронте Вальса контузило, да так, что он сделался "немножко дурачком". Впрочем, совершенно безобидным. Ему выписали инвалидность и, сколько его помнил Егорыч, он восседал на лавочке возле дома или совершал моционы по двору. Далеко от дома он не уходил, потому что боялся заблудиться. Ему оставляли ключи от дома, если не было соседей и даже просили присмотреть за маленькими детьми. Вальс никому не отказывал и, самое главное, никогда не было случая, чтобы с ребенком, оставленным под присмотром Вальса, что-нибудь случилось. Частенько Егорыч у него вызнавал подробности какого-либо происшествия, когда того требовала служебная необходимость.

Егорыч сел напротив Самуила Абрамовича и молча предложил ему самокрутку. Кустистые брови Вальса сомкнулись на переносице, сопровождая работу мысли, после чего он вежливо отказался от курева. Егорыч пожал плечами — было бы предложено. Разговаривать ему совсем не хотелось, зато хотелось Вальсу. Самуил принялся тараторить обо всём, что случилось во дворе, в соседних домах, потом перешёл на проблемы города. В этот момент к подъезду подбежала девчушка, лет четырнадцати и на ходу поздоровалась.

— Здравствуйте, Самуил Абрамович! Здравствуйте Петр Егорович!

— Здравствуй, здравствуй, Оленька! — Самуил поднял указательный палец кверху. — Твой брат, Серёжка, убежал играть в футбол на школьное поле. Родители уехали сначала в магазин, потом на дачу. Сказали, вернутся к вечеру, и чтобы ты разогрела борщ в холодильнике и поела сама и покормила брата.

— Слушаюсь, дядь Самуил! Спасибочки! — Оля весело упорхнула в подъезд.

Следом за девчушкой к подъезду подошла женщина и остановилась, глядя на стариков. Егорыч молча смотрел на неё, а Самуил Абрамович сразу принялся расспрашивать, мол кто она, да чего хочет. Женщина, перевела взгляд с Вальса на Егорыча, потом обратно, и спросила: