Далия Трускиновская: Домовые

— Да мало ли бобылей? Мне всякий рад будет! Взять того же Тимофея Игнатьича — чем не жених? — спросила нарушительница вековечных устоев. — И крепок, и деловит!

— Так ведь свах гоняет!

— Потому и гоняет, что путной девки все никак ему не подберут. А я ему как раз под пару! И ростом вровень, и работящая, и беспорядка не терплю.

— Это — да, это — да, — согласилась кума. — А коли откажет?

— Коли откажет? А вон у нас еще Евсей Карпович есть…

— Ну, этот и подавно тебя на порог не пустит! — развеселилась Степанида Прокопьевна. — Гордости у него — мерять не перемерять!

И чуть было не проболталась тут Матрена Даниловна, да роток себе ладошкой прихлопнула. Пускал, пускал ее на порог своенравный домовой Евсей Карпович, да только встречались они тайно, чтобы шума и склоки не вышло.

— Да и в соседних домах вон домовые обитают. Со свахой сговорюсь — найдет мне молодца! — ловко увела разговор в сторону от тайного своего избранника Матрена Даниловна. — А теперь, кума, давай о гостьюшке нашей позаботимся. Что есть в печи — все на стол мечи!

В хозяйской микроволновой печке ничего лишнего не водилось — что состряпают, тут же и съедят, и очень домовая бабушка Степанида Прокопьевна этим была недовольна. Ведь в доме что главное? Печь. Большая толстая печь. Она всех прокормит — и хозяев, и домовых. Домовые тоже ведь горяченького хотят, особенно зимой. А тут — стоит на полке короб с окошком, в него и порядочного пирога не запихаешь…

Но всякая домовая бабушка имеет свои припасы и ловкие ходы к хозяйским закромам. Иная наловчится даже холодильник открывать. А есть такие замечательные стряпухи, что из сухого собачьего или кошачьего корма лакомства мастерят — пальчики оближешь. Словом, приспособились. Вот и Степанида Прокопьевна тоже — зная, что молодая хозяйка может и совсем хорошую еду в мусорное ведро покидать, каждое утро спозаранку крышку сдвигает и смотрит. Тем более, что мусор теперь не прежний — не помои и не очистки, а блестящие упаковочки. Иногда прямо жалость берет — плюшка с вареньем ненадкусанная и зачерстветь не успела, а ее — в ведро! Такую плюшку, понятное дело, Степанида Прокопьевна добывает и семейству праздник устраивает.

Деревенскую домовиху она постаралась угостить достойно — с гордостью за свою припасливость и с поучением: коли в городе останешься, смотри, чтобы и у тебя было не хуже. Выставила на перевернутую банку из-под новогодних карамелек, покрытую цветастой бумажной салфеточкой, и печенье, и чипсы, и сухой колбасы три кружка, а потом еще горячего спроворила. То есть, не совсем горячего, но все-таки! Научившись включать электрочайник, Степанида Прокопьевна заливала кипятком овсяные хлопья, добавляла маслица, а то и варенья, получалось — всему дому на зависть.

Пока ели да нахваливали, пришел кум Ферапонт Киприанович с подбитым глазом.

— Ну и каша из-за вас, деревенских, заварилась, — сказал он неодобрительно.

И, когда супруга налепила ему на глаз примочку, рассказал: решено послать кого-нибудь из молодых посмотреть, что это за вихри такие.

— А ну как приподнимет да шлепнет? — испугалась Матрена Даниловна.

Самые что ни есть молодые как раз в ее хозяйстве и жили: подручные Якушка с Акимкой.

— Ну, стало быть, шлепнет… — Ферапонт Киприанович был несказанно хмур, и бабы решили к нему более не приставать. Тем более — нужно было обустраивать гостью с маленьким.

Решили поселить ее в богатой, но не имеющей своего домового квартире Курдюмовых. Если по уму — то Курдюмовым следовало самим искать себе домового, зазывать старым дедовским способом — печь ему пирог и класть тот пирог на ночь у печки в гнездо из еловых веток. С другой стороны, так зазывают толкового домового дедушку, а не малоопытную бабу-домовиху. В общем, решили обойтись без церемоний.

Тем более, что Степанида Прокопьевна спешила разнести по кумушкам сногсшибательную новость — о том, что кума Матрена Даниловна додумалась мужа бросать. До сих пор такое лишь по телевизору видали. А теперь и наяву приключилось!

А Евсей Карпович знать не знал, ведать не ведал, что любезная подруженька такое брякнула. У него, кстати, другая забота объявилась — Якушку с Акимкой в разведку снаряжать.

Он на сходке заявил во всеуслышанье, что с этими вихрями нужно разобраться. Ему и навесили эту заботушку.

— У дедушки Тимофея Игнатьича веревок возьмите, он их много припас. Узлы вязать научитесь. Потом заплечные мешки себе спроворьте, — перечислял задания Евсей Карпович, а Акимка с Якушкой ошалело слушали.