Иван Охлобыстин - XIV принцип

Все присутствующие выпили вслед за ним и тут же на себе ощути­ли всю глубину высказанной им мысли. Последнее, что запомнил Вто­рой, были удивленные глаза ван Хала и его же рука, протянутая к гор­лу Дейдвуда.

Очнувшись, Сергей, Вилли и Иохан обнаружили себя на палубе привязанными к мачте. Капитан сидел перед ними в кресле-качалке и вертел на пальце медальон прадракона.

— Как вам пойло безногого Трима? — ехидно поинтересовался он, когда пленники открыли глаза. — Наверно, голова болит? Что подела­ешь?! Трим обязательно добавляет в одну из бутылок снотворное.

Го­ворит, что однажды это может пригодиться. Признаться, я уже не на­деялся, что когда-нибудь воспользуюсь. Пассажиры все попадались никудышные. Голодранцы.

— Как же ваш долг? — морщась от приступов головной боли, спро­сил Второй. — Радира спасла вам жизнь,

— Долг?! — словно вспоминая, пробормотал капер. — Ах да, ко­нечно, долг. Потом отдам. Мы с ней сроков не оговаривали.

— Это нечестно! — укорил его пленник.

— Братец, о какой чести ты говоришь — он разбойник, — подал го­лос священник.

— Капер, — поправил его Дейдвуд, но согласился. — Но в чем-то ты прав, бородач. Бывают случаи, когда просто необходимо наступить на горло идеалам. До сегодняшнего дня такого случая мне не подвора­чивалось.

— Идиот! — рявкнул на него Иохан. — Когда мы освободимся, я раздавлю твою тупую башку!

— Не надо эмоций, — усмехнулся капитан. — Давай рассуждать логично. Во-первых, я не идиот, потому что идиоты не повелевают дра­конами. Во-вторых, вы никогда не освободитесь, потому что я решил вас скормить моим драконам. Я доступно излагаю свои мысли или у те­бя от выпитого голова еще не работает?

К Дейдвуду подошел матрос и доложил: шлюпка готова.

— Все, — сказал тот. — Мне пора сходить в зоопарк, за своими цыплятами. Не скучайте тут без меня. Если к полуночи меня не будет, вам перережут глотки.

Он было пошел к трапу, но потом вернулся и сильно ударил кула­ком Охотника в живот.

— Это тебе, человеческая мразь, за идиота. Никогда больше не об­зывай дручий этим словом.

Дейдвуд развернулся на каблуках и удалился.

— Надеюсь, к медальону прилагалось какое-нибудь заклятие? — спросил Вилли, свирепо глядя каперу вслед.

— Нет, — разочаровал его Второй. — К медальону ничего не при­лагалось.

— Скверно, — тяжело вздохнул священник и повернул голову к ван

Халу. — Йохан, я сто раз тебе говорил — не спорь с палачами, они луч­ше знают свое дело.

— Молчи, умник, — огрызнулся тот и передразнил: — Баснослов­ная стоимость! 6 тысяч лет! Рассказал нужному человеку.

— Братец, — предпринял попытку оправдаться сигмариот, — если я перестану надеяться на благородство собеседника, то я потеряю вкус к жизни. Поэтому до смерти не перестану верить в то, что меня окру­жают прекрасные, честные и добрые существа! Да узрит Сигмар мои порывы!

— Не волнуйся — скоро узрит, — согласился с ним Охотник и взглянул на Сергея: — Ты-то как?

— Руки затекли и голова болит, — признался Второй.

О _

— Пройдет, — пообещал ему Йохан. — Я знаю это зелье. Его варят из сильванской полыни. Моя бабушка разводила себе по капле в стакане воды перед сном. Однажды я ребенком утащил ее буты­лочку и выпил. Спал неделю, голова болела ужасно. Но потом все прошло.

— Ты мне не говорил, что жил в Сильвании, — подал голос Вил­ли. — Может, правда то, что о тебе болтают в городских кабаках? И ты потомок оборотня Ванхала, сожженного в своей берлоге солдатами рейсхгвардии триста лет назад? Имена похожи, жил в Сильвании и так далее.

— Какое это имеет значение, Вилли? — добродушно ответил Охотник.

— Ты прав, уже никакого, — смирился священник и поднял к небу глаза. — Гроза будет. И то хорошо — не так скучно.

Клирик ошибся — гроза прошла мимо, только дул сильный ветер. Однако скучать им тоже не пришлось — каждый проходящий мимо матрос считал своим долгом пнуть кого-нибудь из пленников сапогом или ударить по лицу. Так что к вечеру лица у них были все в крови и синяках.

— За что они нас бьют? — спросил Сергей у сигмариота после оче­редной порции тумаков, полученной от вахтенного матроса.

— Самоутверждаются, шавки остроухие, — высказал предположе­ние тот. — Комплекс неполноценности плюс сказывается отсутствие женского общества.

Остаток вечера друзья посвятили образовательным беседам. Главенствовал начитанный Вилли, но бывало, что и Йохан вставлял словечко. Образование молодого человека началось с его же интересса к личности Руглуда Костожуя и его взаимоотношений с Черными Гномами.