Валентин Юрьев - Белый город

Что ж, медленно, но уверенно идём мы к победе. Неизвестно, только, к какой, и на фига она нам нужна. И всё время меня не оставляет уверенность в том, что мои полёты кончаются не сами по себе. Как будто кто-то нашел выключатель от моей лампочки и, чуть что, щщелк! Похоже, что свои мысли я выразил вслух. Пашка смеётся, это хорошо. Мы оба решаем, что где-то тут просто есть камни, которые меня сбивают. Что-то вроде магнитной аномалии. Значит, надо быть осторожнее и теперь мы научились сохранять здоровье. Освоили способ передвижения. Я делаю шаг к пропасти…

— Стой!.. Замри!.. Подожди…Смотри… Левее… Вон она, твоя подруга!!

Ничего не понимая, я долго тупо смотрю в пустоту, простреленную Пашкиным пальцем, и вдруг вижу шевеление. Да, это она, моя ночная клякса. Только почему "она"? Может быть, это мужик? Черное пятно лезет по черной стене в темноте, но его всё-таки видно. Я раскидываю светильники, насколько хватает способностей и жду. Спускаться вниз расхотелось.

На всякий случай ставлю стенку на краю, хотя бы, чтоб не сорваться. Тварь ползает вдалеке, такая безобидная, просто огромная лохматая пещерная камбала… Щёлкает тетива и мимо меня летит стрела. Тут далеко, но цель — не глаз суслика, огромная.

Реакция следует немедленно и совсем не та, что мы могли ожидать. Камбала отрывается от скалы как гигантская лягушка, разворачивается в плоский блин и летит прямо на нас, как НЛО, чуть изгибая концы своего дискового тела. Я растерялся и оцепенел от неожиданности настолько, что даже не шевельнулся, пока эта дура всей массой не вляпалась в защитную стенку перед моим носом. В лохматом теле иглами уже торчал десяток стрел и последнюю Пашка всадил в огромный глаз.

От удара гадина киселём сползла вниз и показала мне огромный треугольный клюв, а потом пропала в пропасти. Затаив дыхание, мы ждали, думая, что это всё, разобьётся, но чёрный мешок неожиданно атаковал с другой стороны, причём снизу. Я еле успел добавить вторую стенку, как этот матрас, уже немного похожий на ёжика, опять со страшной силой грохнулся в преграду, всей тушей о свою же морду.

Так бьются синицы, залетая в комнату. Вот также бился Зверь в Паучьей Пещере! Полная тишина и вдруг — грохот! Только он орал, а эта тварь не рычала. Видимо, не привыкла шуметь, нападая, или, вообще, её речевые органы атрофировались в тёмной пустоте.

Как же она летает при такой тяжести? Ни крыльев, ни воздушного шара за спиной, чудеса!.. Предупреждение в кишке подсказало очевидный, но просто невероятный ответ. Так же, как и я! Вот как! Таким же колдовством! Только не колдует она, а живёт этим, просто, именно так, существует! Почему фотосинтез не надо считать волшебством, а умение сгруппировать потоки мельчайших частиц…

— Она сдохла!.. Слушай, правда сдохла! Можешь шевельнуть?

Я "шевелю" сквозь стенку. После лицезрения огромного клюва, откровенно боюсь. Если она могла меня сбрасывать, то, может быть, ей убрать защиту — два раза чихнуть? Только сейчас обращаю внимание, что гадина вовсе не чёрная. Она изумрудно — зелёная, с полосами более тёмного оттенка, как у тигра, удивительно красивая и мне становится невероятно жалко истыканное стрелами тело, безобидно лежащее бесформенным комком. И лужа крови растекается снизу как приговор, не надо ничего и шевелить. И так всё ясно. Труп!

— Смотри, осторожней! Здесь может и вторая бегать!

Пашка молодец, бдит. Краем мозга отмечаю, что если первая — самка, то вторая уж — точно самец?! Значит, надо говорить "второй". Впрочем, нашел, о чём думать! Зануда! Надо удостовериться в гибели этой твари, и если рядом есть другие родственники, придётся бодаться. А сейчас я приподнимаю неподвижную тушу и перемещаю её центр тяжести чуть-чуть за край пещерки. Неплохо бы рядом факел бросить, чтобы посмотреть за полётом, но их у нас нет, а светильники я умею ставить только неподвижные, или на самого себя.

Звук падения слышен. Мягкий, негромкий шмяк нескольких сот килограммов громадной медузы. И долгая — долгая тишина. После грохота схватки, уши не сразу привыкают, пока, наконец, начинают замечать звук дыхания и далеких капель воды. Никого нет. Снимаю стенку. Обойдя лужу крови, мы высовываемся на край и долго изучаем горизонты стенок колодца. Никого!

Осмелев, прижимаемся спинами и я переношу нас обоих вниз, на дно трубы, которое всё же есть, несмотря на невероятную глубину. Далеко вверху ёлочной гирляндой светят мои фонари, а здесь тьма сгущается и опять пугает. Наконец, вот оно, самое дно, и первым делом от меня требуется иллюминация.