Анатолий Агарков: Семь дней Создателя

Захотелось шампанского.

Наташа за столом одна.

— Что пригорюнилась? Не угодили кавалеры?

— Ты, знаешь, да. Холодные, как жабы, и слов не говорят — свои мне мысли в голову толкают и про всё знают, о чём подумаю я.

— Привыкнуть можно. Вон смотри, как Доминика с Вероникой веселятся — им дела нет, что кавалеры без рук и головы.

— Ты не ревнуешь?

— К этим нет, но человеческое мне ничто не чуждо.

Вздохнув Наташа:

— Наверно, я дикая.

— Нет, дикая — ты ударенье поменяй.

— Да ну тебя!

Помолчали, прихлёбывая шампанское, любуясь фейерверком.

— Катюшка так легко в круг сверстников вошла, будто всю жизнь здесь прожила.

— И ты войдёшь.

— Ну, может быть…. Скажи мне, Алексей, зачем тебе гарем?

— Так жизнь сложилась.

— С тобою счастлива была я в Н-ске. А здесь…. Как можно чувства разделить на шестерых?

— Ну, хорошо, давай порассуждаем. Вот мы с тобой уедем в город Н-ск. Как думаешь, будет грустить Катюша без сестричек и братишки? Уверен — дня не проживёт. И так любой из них.

— Они же дети.

— Давай о взрослых. Даша — первая женщина моя. Люба — законная жена. Никуши — ….

— Вертихвостки.

— Это внешне, а в душе весьма достойные особы.

— За что же любишь ты меня? Или не любишь — из жалости пригрел?

— Ты удивительно умеешь слушать. Помнишь, я пел?

— И только то?

Подлил шампанского в бокалы.

— Наташенька, ты комплексуешь. Найди себе занятье по душе — жизнь засверкает.

— Нет. Как Люба говорит, я бесталанна. Хотела мужа полюбить, но целого, а не шестую часть. Любовь не задалась, остались дети. Роль воспитательницы мне подойдёт?

— Она им не нужна. Науки все и этикеты оптимизатор преподаёт, а также кормит, лечит и бережёт.

— Стало быть, я лишняя на острове и в жизни.

— Сейчас ты мне напоминаешь вон тех невидимых лентяев. Хочешь в почёте быть у детворы, найди им тему для игры — чтоб интересно было, чтоб тайною дышала. За поцелуй продам такую. Иди ко мне. Целуй.

Наташа села на мои колени, за шею обняла.

— Ну, говори.

Я подставлял лицо её губам и говорил.

— Вы будете искать сокровища погибших кораблей на дне лагуны.

— Они там есть?

— Они там будут.

— Алёшенька, я плавать не умею, а там надо нырять.

— Я научу. Ну, хочешь, прям сейчас.

Затея не прошла. К нам баба Валя подошла.

— Костик уснул. Ты отвези нас на катере домой, а молодые пусть повеселятся.

— Ой, и правда, — Наташа всполошилась. — Малышам в постель пора.

— Бабушка, ну какой дом? Ребятишек в спаленке уложим, и тебе комнату найдём. Валентина Ивановна согласилась:

— Устала я от этих кавалеров.

Бабушку устроив, в спальню к детям заглянул. Наташа пела колыбельную.

На террасе пир горой. Никушки зажигают. Придумали играть в фанты. Вот проигравший генерал полонез Огинского из свирели выдувает. Да так изящно. Где талант зарыт! А он стишки кропает. Потом безликий мушкетёр ходил павлином, на шпагу шляпу водрузив вместо хвоста. Римский Папа гопака плясал в пурпуровой сутане….

— Вот ты где, — в укромном закутке нашла меня Любаша. — А именинница?

— Оставь её в покое. Иль без неё тебя не слушает никто, распорядительница бала?

Люба на грудь мне голову склонила.

— Сюрпризы кончились? Больше нечем удивить? Ну, тогда я. Готовься, Гладышев, ещё раз стать отцом.

— Не хочешь ли сказать….

— Наверное, сама я заслужила такое отношение — мужья за эту новость жён носят на руках, целуют и желанья исполняют.

Я Любушку поцеловал, взял на руки, сказал:

— Что хочешь ты, душа моя?

— Тебя.

— И после этого ты непременно станешь мамой?

— А ты отцом. Кого ты хочешь — сына или дочь?

— Хочу двойняшек — чтобы и сын, и дочь.

— Тогда трудись всю ночь….

Люба уснула на моём плече в спальне своей на первом этаже. Мне не спалось, общения хотелось.

— Весь день молчишь — так не похоже на тебя.

— Ты постоянно занят.

— Этот рай ты создал для меня? Спасибо, Билли, что потребуешь взамен?

— Совсем немного. Поднимайся в кабинет.

— Любу разбужу.

— Не бойся у неё браслет.

Жены не потревожив, с постели выскользнул, оделся, вышел. Поднялся в кабинет. Открыл окно. За ним по-прежнему светло от фейерверка. Под крышею террасы веселятся гости. Я руки на груди скрестил.

— Душу потребуешь? Бери.

— Садись, пиши.

Экран загорелся монитора.

— Что это? — я в кресло сел.

— Читай.

Читаю, "Семь дней Создателя".

— Твои воспоминания о прожитых годах. О виденном, услышанном и пережитом.