Дарья Быкова: Маша и любовь

– Возможно, не помню. – И поспешила перевести фокус на него – говорить о себе он очень даже любит, как и все мужчины. – А тебе зачем этот проект?

– Почему бы и нет? – ушёл от ответа мой будущий ученик. – Ладно, Машуля, мне пора бежать. Завтра вечером заскочу на урок, идёт?

– Идёт, – растерянно сказала я, начиная чувствовать себя глупо. Стоило ли сорок минут готовиться, лихорадочно менять платья и править макияж, чтобы через семь минут уже разбежаться? Впрочем…

– Ты, кстати, ни с кем не встречаешься? – спросил, уже поднявшись из-за стола.

– А что? – ещё больше растерялась я, мечтая передать интонацией, что у меня куча поклонников и я вот-вот начну с кем-нибудь роман. Но, кажется, вместо этого получилось кичливо-капризно. Эх.

– Так, – улыбнулся Никита и склонился, чтобы поцеловать меня в щёку. – Выясняю, не будет ли какой ревнивец устраивать разборки. Всё, до завтра, красавица.

Красавица, – мысленно повторила я, чувствуя, как против воли начинаю совершенно по-идиотски улыбаться. Кажется, мы на верном пути. Он ищет со мной встреч, делает комплименты и, вероятно, даже ревнует. А раз так, то все инопланетяне и всё спецслужбы Вселенной мне нипочём.

– Молодой человек, – поймала я официанта, – принесите мне, пожалуйста, ваш фирменный коктейль.

Есть что отметить!

Оргсобрание открыло для меня много нового. Например, что проект на два года, а я ведь даже ничего ещё не сказала родителям, и, честно говоря, плохо представляю, как им сообщить, что их дочь летит с какими-то инопланетными существами куда-то в далёкий космос, чтобы там осваивать или исследовать какую-то планету. А ведь это, наверняка, подразумевает отсутствие элементарных условий! А вдруг нас там вообще оставят?! Вдруг это билет в один конец, и мы не разведчики, а невольные переселенцы, которые просто об этом ещё не знают? Может, не зря они набирают много молодёжи… Эх. На какой только риск не пойдёшь ради любви!

Вот интересно, кстати, с чего это руане решили осваивать какую-то планету вместе с нами? Почему не сами? Подозрительно это всё!

А вчера приходил Никитос. И – неожиданно для меня – оказывается, у него с руанским языком полный швах… ну или он уж очень искусно притворялся и сильно переборщил. Зато спрашивал, как сказать «ты очень красивая!» и «я скучал!». Это ведь намёки были, правда? И теперь я еле удерживалась, чтобы не оборачиваться ежесекундно – он сидел на пару рядов дальше, чем я. Останавливала меня гордость. И, как ни странно, взгляд пронзительно-синих глаз. Почему-то становилось неловко вертеться на виду у этого киару, или как там его. Да и вообще, под его взглядом в принципе становилось здорово не по себе, вертись-не вертись уже не так и важно… И чего он на меня глазеет, спрашивается? Мне ведь сразу лезут в голову грязные инсинуации этого агента спецслужб, который меня вербовал, и становится совсем тревожно.

Синеглазый и впрямь всякий стыд потерял, сидит и смотрит-смотрит-смотрит… А я бы и хотела набраться наглости, чтобы ответить ему на взгляд, может, и бровь – одну, я умею – вопросительно приподнять, а как-то не выходит. Сижу, смущаюсь, нервничаю и ёрзаю, прямо как подросток. «Ну хватит, не смотри на меня, ну пожалуйста!» – мысленно взмолилась я, а когда осмелилась вновь посмотреть на синеглазого, он смотрел в другую сторону. И почему это меня не обрадовало, я так и не поняла. И на Никитоса больше не оборачивалась, почему-то расхотелось.

Прибытие на планету предполагалось в три этапа, первая группа – самая малочисленная, должна была отправиться уже через месяц, вторая и третья – через полтора и два соответственно, и мне каким-то образом… хотя я, кажется, точно знаю каким, повезло оказаться в первой группе. С киару. А Никитос – в третьей, и я ему даже завидовала, правда, недолго, ровно до того момента, как он подсел ко мне, схватил меня за руку и выдал:

– Поменяйся со мной!

Вот если бы он сказал «поменяйся, чтобы быть в одной группе со мной», я бы тут же и с радостью. Но нет. Разные группы его, кажется, не волновали, и во мне встрепенулись обида и вредность.

– Зачем? – спросила я, не торопясь, впрочем, выдёргивать свою ладонь.

Ответить он не успел, на нас зашикали соседи, и Никитос вернулся на своё место. А я со вздохом посмотрела на свою руку, ещё помнящую тепло его ладони, и попыталась сосредоточиться на информации о предстоящем путешествии. Но мысли упрямо вертелись вокруг Ника, его прикосновений и его странной просьбы. Кое-что я, правда, всё-таки услышала и запомнила: каждая группа будет ещё несколько раз встречаться до отлёта, и окончательное решение о составе участников будет принято по итогам этих тренингов-тимбилдингов. Прямо это не было сказано, но отчётливо читалось между строк – финальный состав будет куда менее многочисленным.