Дарья Быкова - Маша и любовь

Я уже собиралась заговорить – хоть попрактикуюсь в языке, ну и что, что инопланетянка меня явно недолюбливает, внешне она – сама вежливость, хоть и немногословная, но я почему-то точно знаю, что я ей не нравлюсь. Может, это она – мать детей киару? Вот и спрошу. В конце-то концов, она же меня тогда спрашивала, в каких отношениях я с киару, так почему бы и мне теперь не спросить? Но заговорить я не успела – к ней кто-то пришёл.

– Кто там у тебя? – спросил на руанском совершенно незнакомый мне голос, вроде бы мужской, но кто их, этих медуз знает.

– Она, – коротко бросила медработница, вложив в это маленькое слово просто тонну презрения. Не сказала, а плюнула. О как. Оказывается, я среди руан довольно-таки известна, плохо только, что печально известна – наверняка, злятся на меня за утерю ключа, и я могу их понять. Вот только как это исправить – не знаю.

– Может?.. – предложил тем временем предположительно мужской голос, и повисла пауза. Я – глупая. Я почему-то подумала, что он вообще не обо мне, что он предлагает этой нелюбезной инопланетянке заняться чем-нибудь приятным, пока я лежу в капсуле, но её ответ привёл меня в недоумение:

– Нет, – с сожалением вздохнула она. – Он прямо запретил.

Чего это киару ей запретил? Ходить налево?

– Скажешь, что аллергия у неё оказалась какая-нибудь…земляне же ещё почти не изучены, – с ужасающим равнодушием предложил её гость.

Минуточку. Это что же, они обо мне?! Он подстрекает её убить меня?! Мне стоило большого труда успокоиться и дышать более или менее ровно, словно бы ничего не произошло. Нельзя подавать вид, что я что-то слышала, ведь тогда мне точно конец, а так есть шанс добраться до киару и… и не отходить от него ни на шаг. И пусть он сам думает что угодно, и Никитос пусть думает, что угодно, сначала надо выжить, а потом уже можно разбираться с подпорченной репутацией и порушенной личной жизнью. Недавнее общение с Ромкой очень наглядно показало мне, что я – слаба и беспомощна, и совершенно не бессмертна, как бы этого ни хотелось.

– Нет, – твёрдо сказала инопланетянка. Вот умница моя! Правильно, не соглашайся, только не соглашайся! – Хочешь неприятностей – твоё право, мне они не нужны. И лучше уходи – через две минуты закончится сканирование, и она проснётся.

Когда капсула открылась, я очень старалась. Тёрла глаза. Зевала. И даже ушибла руку, пытаясь исполнить потягушку.

– Как Вы себя чувствуете, Мария? – поинтересовалась она, как ни в чём не бывало.

Я чувствовала себя загнанной дичью, но как-то смогла улыбнуться и соврать, что хорошо. И добавила, что я бодра, как никогда. В этом, кстати, ничуть не солгала – перепуганный организм просто затапливало адреналином, хотелось бежать, прятаться, а может даже и напасть, знать бы только на кого.

– У Вас всё хорошо, наша помощь не требуется, – сообщила мне эта лицемерка и добавила так, что я невольно вздрогнула. – Но если Вам вдруг будет нездоровиться, буду рада… Вас видеть.

Первая и пока единственная мысль была бежать к киару. Но выйдя за двери медкабинета я начала сомневаться. А что, если меня подвело знание языка? Я неплохо понимаю, но могу не знать каких-то нюансов… кроме того, они не сказали ничего такого, из чего однозначно следовало бы желание причинить мне вред. А не любить меня они имеют право, как и я – не любить их, впрочем. Да и с чего бы им хотеть мне навредить? Вроде бы всё наоборот – мы, люди, очень нужны, киару именно так говорил… Да и как он отреагирует, если я вдруг появлюсь с какими-то странными претензиями к его людям… то есть, к его инопланетянам… хотя нет, для него они не инопланетяне… брр. В общем, пока идти к нему не с чем. Просто буду на всякий случай осторожнее.

А вдруг, кстати, всё вообще наоборот? Может, они хотели мне как-то помочь, какой-нибудь там препарат для иммунитета ввести, а киару запретил, так как хочет, чтобы я загнулась там на базе вместе с ним? Зачем-то же нас всех гоняют в медотсек или как он тут у них официально называется?

Как же тяжело, когда вокруг столько неизвестности! Но зато мой Никита, кажется, хочет меня вернуть – ждёт у выхода из медкабинета и улыбается так, что сердце замирает, и я, отгоняя лишние мысли, понимаю – всё было не зря!

Следующие два дня прошли как в тумане. Прекрасном и волшебном, исполняющем мечты. И я должна была бы быть невероятно, просто обалдеть как счастлива, но… не была. Парадокс, но чем больше проявлял Никита инициативы, чем чаще он на меня смотрел, тем настырнее мне вспоминалось всё плохое, что было в наших отношениях. И появлялась даже некая обида, которой раньше не было места. В том, что вспоминалось мне не только это, но и кое-что, а вернее, кое-кто ещё, возмутительно синеглазый и никакого отношения к Никите не имеющий, я предпочитала не признаваться даже самой себе. Тем более что он, этот синеглазый кое-кто, кажется, меня избегал.