Людмила Ардова: Путь интриг

Последнее, что я увидел, было лицо торжествующей Кафирии.

Колири захлопнула книгу.

— Опять продолжение! — с грустной иронией заметила она. — Мессир Жарра, вы неисправимы! Но в этом ваш вечный фокус — держать на интересе, как на приманке.

Бедной королеве даже в голову не могло прийти, что где-то непостижимо далеко есть другая женщина, которая читает ту же историю, с той лишь разницей, что она описана другим человеком, а, следовательно, все события рассказаны с другой точки зрения. Увы, Колири никогда ее не узнает, в отличие от вас дорогой читатель, и, если ваше терпение и интерес пока не иссякли, на что мы искренне надеемся, — переверните еще одну страницу и воспользуйтесь своим правом узнать все подводные камни и течения нашей истории, ибо у каждой истории всегда есть много слоев.

Р.S.

Представляем вашему вниманию выборочную переписку 'несравненной богини Баст с непревзойденным магистром магии и по совместительству наблюдателем галактического конклава, Мараоном-ты'.

1. Из первого письма Мараона к Баст:

'Лучезарная всевластительнейшая Баст, спешу удовлетворить ваше божественное кошачье любопытство. О, прошу, вас, не искать в моих словах намека на известную всем пословицу — вам же хорошо известна моя неприязнь к актам вандализма в отношении правил хорошего тона, и мое восхищение вами столь безмерно, что я не посмел бы даже намекнуть на то, что кошку сгубило.

Итак, посвящаю вас в подробности событий, в которые мне однажды посчастливилось вовлечь вас, несравненная бесподобная подруга души моей и печаль тела моего.

Вас все время занимал вопрос: какова наша с вами роль в событиях Ларотумского королевства. Она неоспорима и она бесценна!'

Расчесывая длинные волосы, скрывающие загорелое тело, Баст сердито мурлыкала. Ее босые ноги в браслетах щекотал ковер.

Что толку, что она бессмертная богиня!

Она нынче на посылках у своего приятеля Мараона, ученейшего мага. Увы, она глупо проигралась ему в карты.

Но что поделать — только Мараону удавалось развлечь ее. Нарушить кошачий покой. Развесилить! Он мог легко вызвать улыбку на ее лице. Умчать в какой-нибудь красивый город. И хотя, она не любительница путешествий, все же, иногда бывает так приятно оказаться за столиком в кафе ночного Парижа, где все оглядываются на ее роскошное тело. В великолепном платье! Мужчины млеют, а она развлекается! Пойти в оперу или на балет. Подняться на самый высокий небоскреб в мире.

Бросив с досадой щетку, Баст резво хлопнулась о ковер и обратилась в роскошную черную кошку.

Она вспрыгнула на софу и уставилась своими загадочными зелеными глазами на огонь — так ей было удобней размышлять. Хотя цвет глаз и окрас кошачьей шкурки она могла легко менять по своему желанию — с утра она была белоснежной красавицей с голубыми глазами, — какие пустяки, — она же богиня! Ей подвластно все!

Баст размышляла о том странном мире, в котором ее попросил побывать Мараон. Ей пришлось некоторое время пожить в чужом дворце и это ей ужасно не понравилось.

Дело в том, что кроме нарушенного течения собственной жизни, она еще пострадала морально — там не понимали, кто она такая и обращались с ней не лучшим образом.

Начнем с того, что дворец был полон собак, даже на гербе этого проклятого Ларотумского короля изображена собака, но самое непростительное это то, что Тамелий ненавидел кошек.

В общем, она была в Дори-Ден на правах сиротки, и все ее существо бунтовало против этого. Но еще хуже была любовь королевы — ее тошнотворное сюсюканье.

Одно утешение — она много важного разузнала для Мараона. Поразвлекалась тем, что все-все рассказала ему про этого мерзкого короля.

Тут она задумалась.

Постойте ка, Мараон — маг, он и так легко читает мысли других, видит все в своих волшебных книгах.

Ах, да, — вспомнила она, — дворец же плотно прикрывали его соперники маги — черные маги — омерзительные личности.

Жрецы, они все экранировали, и Мараон обратился к ней. Сказал, что с ее божественной помощью все будет гораздо проще.

Чего не сделаешь для старого друга? Она бы даже королеву мышей помиловала, попадись та в ее лапы, хотя не одна сотня предыдущих не знала милости!

Ее нежные и яростные воспоминания неожиданно прервались: на роскошную софу, расшитую серебром и ночным туманом грубо плюхнулся, взявшийся из пустоты толстенький конвертик с пошлой печатью в виде губ, собранных для поцелуя.

Выпал лист из сусального золота и засверкали разноцветные буквы, в сопровождении дивной музыки.