Людмила Ардова - Путь рыцаря

— Стойте здесь, Жарра, — прошептал Болэф, — если меня долго не будет, идите вперед и…найдите девочку, я вас очень прошу.

Он пошел пешим, а я остался, держа в руках поводья его лошади.

Вскоре послышался какой-то шум и треск, все стихло. Я направился на помощь к Болэфу, ведя за собой его лошадь.

Увы, она ему теперь точно не понадобится: я был уверен, что он мертв. Чем сразил его карлик непонятно, но граф лежал бездыханный и белый, широко закинув правую руку — рядом лежал его меч. Я поднял меч и вложил его в ножны.

Мне пришлось отпустить лошадь Болэфа, я развернул ее в сторону дороги, с которой мы пришли и, надеясь на ее чутье и память, похлопав по холке, отправил в этом направлении — она, словно удивленно, посмотрела назад и, качнув своими чуткими заостренными ушами, повиновалась мне. "Надеюсь, так близко к дороге диких зверей нет", — подумал я.

Столкнувшись с таким обстоятельством, я попал в затруднение — с одной стороны надо было позаботиться о теле Болэфа, а с другой — я мог потерять время, и я решил продолжить поиски один, надеясь, что лошадь Болэфа приведет наших товарищей к этому месту.

Карлик больше не пользовался крыльями — я видел его следы, судя по всему, он нес девочку на руках.

Я снова почти нагнал их. За деревьями мелькнула спина маленького человека, он двигался, тяжело ступая, и отлично слышал меня. Но когда я думал, что он скоро будет в моих руках — я все время забывал о его волшебстве: у меня даже и мысли не возникало, что это меня как-то остановит, — появилось неожиданное препятствие. Деревья вдруг расступились. Я увидел карлика с Гиликой на руках, кажется, она спала или была без чувств. Путь преградило узкое ущелье — словно, земля расступилась однажды и дала глубокую трещину, по дну ее бежал ледяной ручей. Карлик опять применил свой фокус с крыльями. Крепко схватив девочку, он перелетел через ущелье и теперь стоял на противоположной стороне и смеялся своим нехорошим смехом.

Я внимательно прикинул свои возможности — ущелье не было широким и, крепкая лошадь, доставшаяся мне, легко могла брать такие препятствия, но сама мысль о том, что она вдруг совершит ошибку пугала сильнее, чем это ущелье. И все же, приходилось рисковать. Разогнав коня, я доверился его силе и ловкости. Это длилось считанные мгновения, и щекотало нервы. Когда я почувствовал глухой и упругий толчок передних копыт о влажную землю, душа моя возликовала. Карлик не рассчитывал на столь стремительное преодоление препятствия, услышав топот коня, он стал сыпать проклятия и применил новый фокус, снова сильно напугав мою лошадь. Яркие вспышки света направленные в глаза испугают даже очень спокойное животное. Конь мой поднялся на дыбы, крутился и испуганно ржал. Уши его были плотно прижаты к голове. Я как мог успокаивал его, конь пытался меня сбросить. Карлик молча смотрел на нас и криво улыбался. "Что за мерзкая рожа!" — вдруг подумал я. Он снова прокричал заклинания и вдруг на землю лег густой туман. Я больше не видел карлика — он растаял.

Лошадь моя, потеряла видимость, успокоилась и молча встала, тяжело всхрапывая, от ее горячей спины шел пар. Я не знал, как поступить — идти на ощупь не хотелось — но так же внезапно туман рассеялся — карлика не был видно. Я осмотрелся на месте. Следы вели к большой лисьей норе. Но не мог же он забраться туда? Я раскинул ветки и листья — там лежал камень. Отвалив его, я увидел большой лаз, но он не был глубоким — скорее всего, карлик что-то забрал оттуда, но где же он вылез? Я обошел это место кругом и обнаружил другое отверстие норы — он вылез оттуда — бедная принцесса, что ей приходится терпеть. Далее следы опять вели через лес, я продолжил путь. Его преградило новое ущелье — на этот раз: пологий склон, по которому карлик спустился вниз — там были какие-то поселения.

Эта скачка по холодному лесу порядком измотала меня. Но был еще один человек, которому было гораздо холоднее и сложнее, чем мне. Преследуя карлика, я наткнулся на Черного Волка, мальчишку из его шайки. Вместе со всеми его отправили в крепость. Но я уже тогда знал, что он вскоре сбежит — было в его глазах нечто, не поддающееся дрессировке.

Он крался по склону горы, как зангнанный зверь: на нем болталась рваная рубашонка, к ногам были привязаывын какие-то шкурки и зубы его стучали от холода. Он плотно обхватил свое тело дохлыми ручонками, как будто они помогали ему согреться. Услышав топот моей лошади, он забился под куст, думая, что там его не увидят, но было поздно — я подъехал к его укрытию и извлек его из-под веток.