Ника Созонова - Никотиновая баллада

— Так-то лучше! — Я села, перестав строить из себя припадочную, и ласково подула ему в лоб. — Ну, двинулись?

— А у меня есть выбор?

— Черта с два!

Мы выходим из дома. До парка рукой подать. Идем молча. Я предпочитаю не разговаривать с Миком на улице, хотя его и не слышит никто, кроме меня, а он уловит любое мое слово, даже если я скажу его шепотом или проговорю про себя. Меня, кстати, это крайне бесит.

Безлюдно и тихо. И правильно: какой идиот выползет на ночь глядя, да еще в будний день? Я не боюсь ночи — я ее люблю. Могу часами смотреть на серебристую в свете звезд траву, впитывать шорохи и скрипы ночного мира. В темное время суток лучше всего думается. Хорошо и просто слушать и смотреть, вне неспешного потока мыслей. Мик никогда не нарушает моего добровольного одиночества. Стоит молча — столько, сколько нужно мне. Курит через каждые пять минут.

— А ты не удосужился мне даже подарок на день рождения подарить! — Налюбовавшись травинками и листочками, я поворачиваюсь к нему.

— Я ждал этого вопроса! Обычно ты задаешь его сразу, как открываешь глаза, а сегодня сдерживалась рекордно долгий срок.

— Ты меня слишком хорошо и долго знаешь, поэтому не замечаешь, как я меняюсь.

— Может быть, — он пожимает плечами. — Ну, возьми вот, с праздником! — Он вкладывает мне что-то в руку и целует в левую бровь.

Его подарки никогда не имеют практической пользы и не бывают ценными. И все же они дороги мне. На этот раз он вручил мне оранжевый шарик для пинг-понга.

— Это ты.

— Не очень-то тактично напоминать мне о самых существенных недостатках моей внешности: о росте и цвете волос.

— Ты не поняла. Его, как и тебя, не сломать, не разбить. В воде не тонет, нигде не задерживается — скачет себе через сетку от ракетки к ракетке.

— Сломать его можно очень легко: всего лишь сдавить в ладони. И потерять легко.

Мик не отвечает, и я с нарочитым вздохом отправляю подарок в карман.

Да, я еще не сказала: я проститутка. Разумеется, я в курсе, что большая часть народонаселения считает это занятие плохим и аморальным. Но мне пофиг, если честно. Нельзя сказать, чтобы на панель меня толкнула нищета, голод или что-нибудь в этом роде. Я могла бы работать продавцом или официанткой — собственно, я ими и работала какое-то время, пока не определилась со своим последним занятием. Оно ничем не хуже прочих. Я вовсе не нахожу зазорным торговать своим телом. Кстати, часто моим клиентам требуется скорее психотерапевт, чем свежая плоть для нижних потребностей. Им нужны уши больше, чем другие части тела. Конечно, так бывает не всегда. Но немаловажен и финансовый фактор — то бишь презренное бабло. Платят в этой сфере побольше, чем продавщицам и официанткам, а ведь на одни сигареты мне и Мику уходит по паре штук в месяц.

Мик мою работу не одобряет. Но и не протестует. Вполне смирился, хотя каждый раз, когда я хочу рассказать ему что-то забавное или острое из своих будней, брезгливо морщится, и мне приходится переводить разговор на другое.

Работаю я в Конторе — отчего-то именно так называют наше злачное местечко и девочки, и клиенты. Это уютная четырехкомнатная хатка с евроремонтом и шикарным джакузи. Хозяйка Илона — осветленная до желтизны сорокалетняя дама средней степени стервозности и непомерной толщины. Вместе со мной там пашут пять девчонок. Джулия — бритая налысо, широконосая, вечно сквернословящая и курящая очень крепкие сигареллы. Ее часто берут хлипкие мужички в качестве 'госпожи'. Плетки и кожа очень идут к её имиджу, но при этом существа добрее и отзывчивее вряд ли сыщешь в целом свете. Виолетта — хмурая тощая блондинка с выпуклым лбом, замкнутая и молчаливая. Трансвеститка Эсмеральда — на самом деле мальчик Артем с какой-то неизлечимой болезнью позвоночника. И Назир — очень хорошенькая казашка с длинными и густыми волосами цвета безлунной ночи.

Я — светло-рыжая, белокожая и очень маленькая, 'миниатюрненькая', как выражается наша хозяйка, рекламируя меня клиентам. Все разные, и поэтому конкуренции друг другу не составляем.

Все девочки живут в Конторе — работают, спят, едят, оттягиваются у телевизора. Кроме меня. Я здесь на особом положении — помимо того что живу дома, у меня еще и свободное расписание. Могу пропустить денек-два, если захочется отдохнуть. Конечно, предварительно созвонившись и поставив в известность Илону.

Понятно, что девчонки мне жутко завидуют. Столь привилегированное положение я заслужила хорошо подвешенным языком и умением слушать — всего лишь. С раннего детства, с детдома, глотала книжки в нереальном количестве. Мне интереснее забрести на выставку или на гастроли столичного театра, чем сидеть у видюшника. Как следствие — могу поддержать светскую беседу практически на любую тему. (Кроме разве что политики и спорта — терпеть не могу и то и другое.)