Ника Созонова - Nevermore, или Мета-драматургия

Я ошарашенно молчала, не зная, как переварить очередной поток несправедливой иронии.

Он запнулся, словно спохватившись.

— Я, собственно, вот зачем пришел. Ты не могла бы перед отъездом на юг выполнить одну мою просьбу? Несложную и небольшую. Много времени она не займет.

Я медлила с ответом. Казалось бы, чего проще: кивнуть — да, конечно. Мало ли его просьб мчалась я выполнять со всех ног. Но эта, покуда неведомая мне просьба отчего-то страшила.

— Я бы мог попросить Эстер, разумеется, — он слегка удивился моему колебанию. — Но не лежит к ней душа, понимаешь? Устал от ее мизантропии и унылого серенького мирка. Нет, она отличный и преданный друг, конечно. Как и Даксан. Но отчего-то именно ты, именно тебя я вижу в этой роли лучше всего. Пожалуйста!..

— А что за просьба?

— Пустяковая, поверь мне. У меня есть причины не озвучивать ее сейчас. Я скажу, когда ты выздоровеешь и придешь ко мне. Договорились?..

Мое упрямое противостояние начало его раздражать. Бэт резко вскочил на ноги — я уж решила, что сейчас, не прощаясь, он вынесет себя прочь. Но он подался к буфету, распахнул его — словно был у себя дома, и вытащил заначенную Таис ополовиненную бутыль водки.

Не знаю, для чего он решил напиться — для смелости, убедительности, или просто знал, что хмельные его глаза горят ярче.

— Послушай. Только тебе могу это сказать: ни Эстер, ни Таисии, ни Даксану. Я подлец. Я последняя трусливая тварь и сволочь.

Я сжалась, с тоской ожидая продолжения.

— Я кривил перед тобой душой, проклиная Синего Змея. Ничему бы он не помешал. Я сказал Айви, что настоятельно попросил Эстер переночевать у предков. Это ложь — ни о чем я ее не просил. И прием таблеток назначил на пять часов, за два часа до ее возвращения со службы. Так что нас откачали бы, как миленьких — зря Синее Пресмыкающееся так напрягалось.

'Бедная Таис. Бедная наивная Таис — столько хлопот, и все из-за очередной демонстрации, очередного дешевого спектакля…'

— И вот поэтому! — Он так заорал, что я вздрогнула и подалась в сторону. — И вот поэтому, мне нужна твоя помощь, понимаешь?! Я не хочу больше быть трусливой тварью, презренным истериком! Ты поможешь мне?

Я неуверенно кивнула — главным образом, чтобы он перестал так страшно кричать.

— Гран мерси! — Мгновенно успокоившись, Бэт ущипнул мне плечо в порыве благодарности и вскочил на ноги. — Выздоравливай! Я позвоню на днях.

И унесся, не дожидаясь, пока я поднимусь следом и добреду до прихожей. Я едва успела предупредить вдогонку:

— Только на городской не звони! Таисия может швырнуть трубку…

Эстер… Ее мне тоже было жалко. Хоть и меньше, чем Айви.

Она, как видно, оказалась еще слабее меня, раз позволяла так с собой обращаться. По скупым рассказам Даксана (да и Бэта тоже) я знала, что она практически превратилась в служанку, в безгласную рабу.

Я не понимала ее, хотя мы были сестрами по несчастью — ведь ее чувство к Бэту было не слабее моего. Интересно, она тоже жила на бесконечном выдохе, или ей все-таки удавалось перехватить порой глоток воздуха? Я бы не выдержала столько, сколько терпела она, даже если б любила еще сильнее (если такое возможно). Наверное, задохнулась бы, умерла, встав перед выбором: кромешная тьма рядом с ним или беспросветная тоска вдали от него.

У меня, по крайней мере, была любящая Таис (хоть и пожиравшая нервы со страшной силой). И друзья, которые если и не всегда могли поднять настроение, то, во всяком случае, всегда пытались это сделать.

* * * * * * *

Если сказать, что моя неуравновешенная Таис поменяла отношение к Бэту, это будет слабо и неточно. Первый гвоздь в гроб ее любви к новоявленному 'сыночку' был, конечно, вбит его ядовитым комментом. Извинение и разбитая челюсть лишь немного смягчили силу удара. Вторым гвоздем был неудавшийся 'дабл'. Третьего не понадобилось.

— Понимаешь, — втолковывала она мне, сидя у изголовья, в очередной раз пытаясь накормить какой-нибудь целительной гадостью типа меда с луковым соком или мелко накрошенных листьев столетника, — 'дабл' — это всегда подлость и низость. Ну, или почти всегда. В 'дабле', как правило, один ведущий, а другой ведомый. Этот случай, о котором столько шумели год назад: когда девочка и мальчик спрыгнули с высотки, сковав руки наручниками из секс-шопа, — в нем ведущей была явно девица: сатанистка с неуравновешенной психикой. Она предлагала прыгнуть вместе многим ребятам из тусовки Инока. Ей говорили: 'Иди, прыгай, если есть такое желание! Зачем тебе компаньон?' Покуда не попался тихий мальчик, сломавшийся под ее напором, влипший в ее темный шарм. Да за одни наручники ее стоило бы запереть в психушку и накачать аминазином! Чтобы второй, видите ли, не смог передумать! Да, человек имеет право самостоятельно поставить точку, как твердят вам в ваши детские уши теоретики добровольной смерти. Но не меньшее право имеет он и передумать, остановиться в последний миг на краю крыши, и не важно, что его остановит: инстинкт самосохранения или мысль о родителях.