Дмитрий Гарин - Враг престола

Щурясь в раздвижной монокуляр на кованой передвижной треноге, хранитель изучал стремительно светлеющее небо. Взгляд его был прикован к странной красной точке, пульсирующей на тёмном фоне. Вообще, это устройство предназначалось для наблюдения за судами, входящими в залив Звездопада и Торную гавань, но хранитель мог позволить себе и другие занятия. Благо, времени для них на вершине башни было с избытком.

Оторвавшись от увеличительной трубы, старик сверился с толстой книгой, покоящейся на столе подле него. Пожелтевший пергамент был испещрён схематичным изображением карт звёздного неба и описанием движения небесных тел.

— Хм… — нахмурился он, изучая астрономические труды. — Странно.

Он никак не мог найти красную звезду на картах и готов был поклясться, что раньше её там не было. Уж он–то достаточно ночей провёл за наблюдениями небесных сфер, чтобы быть в этом уверенным.

— Хранитель!

От чтения его оторвал окрик одного из молодых слуг. Смуглый мальчишка взбежал по винтовой лестнице и теперь старательно пытался перевести дыхание, уперев руки в полусогнутые колени.

— В чём дело? — недовольно осведомился старик, известный всем не самым радужным нравом. — Я же говорил не отвлекать меня.

— На юге, ваша светлость. Паруса на юге.

— Что за вздор? — проворчал хранитель, перемещая монокуляр по бронзовому рельсу, идущему кругом вдоль всей кромки башни.

То, что он увидел, заставило старика похолодеть, несмотря на жар, исходящий от пламени, которое было ему вверено. Десятки. Нет. Сотни кораблей. Настоящая армада заходила в залив. Сверкая огнями, они раскинулись по водной глади мириадами дрожащих точек. Словно звёзды, за которыми старик так любил наблюдать.

— Опять пираты? — обеспокоенно спросил слуга.

Хранитель вспомнил неприятную историю, что произошла с ним недавно. Тогда он поднял тревогу из–за пиратского флота, а в итоге оказалось, что сама графиня позволила этим головорезам зайти в устье Сестры. Тогда он чуть было не лишился своего места, но скандал удалось замять в обмен на его молчание. Благо они покинули воды королевства так же организованно, как и вошли в них. Впрочем, даже объединённый флот пиратов существенно уступал тому, что старик видел теперь.

— Нет. — Он настраивал оптику монокуляра, чтобы лучше разобрать силуэты кораблей. — Это…

Треугольные паруса. Ошибки быть не могло. Островная империя. И, судя по размеру флота, сама Штормовая императрица прибыла к берегам королевства.

Каждый хранитель пламени понимал, что рано или поздно этот момент настанет. Каждый хранитель пламени надеялся, что настанет он не в его смену.

— Труби тревогу, — произнёс старик, лицо которого стало бледным, как молоко. — Поднимай людей.

— Гвардейцев? — уточнил слуга дрогнувшим голосом.

— Всех.

Загадочная красная звезда, будоражащая умы тех, кто заметил её, отражалась и в водах Орковой лужи. Вообще озеро это обладало скверным нравом, но в этот предрассветный час поверхность его была непривычно спокойной.

Неспешные волны ночного прибоя лениво выносили на берег обычный для этих мест мусор: топляк, водоросли, останки водных обитателей, оказавшихся недостаточно проворными, чтобы спастись от других водных обитателей. Именно этими останками и питались здешние чайки: большие грязно–серые птицы с маленькими жёлтыми глазками.

Вот и теперь одна из них, ловко перепрыгивая с камня на камень, примерялась к обугленной туше, которую ещё не начали клевать её пернатые собратья. Тихо шлёпая по песку перепончатыми лапами, птица опасливо приближалась к занесённой песком добыче, когда та вдруг издала протяжный хриплый вздох и подняла руку к небу, вспугнув разочарованную чайку.

Вечный чувствовал тебя так, словно его вывернули наизнанку. За всю его многовековую жизнь ему не доводилось испытывать подобной боли.

Одежда превратилась в обугленные лохмотья. Скрюченные пальцы опухли. Тут и там с них свисала кожа от лопнувших волдырей. Закашлявшись, Вечный ощупал грудь. Как он и опасался, татуировка оберегающего начертания выгорела до основания, оставив после себя лишь глубокие саднящие ожоги.

Перевернувшись на бок, он попытался подняться, но ноги предательски подкосились, возвращая хозяина на четвереньки. Подобно побитой дворняге, сокрушённый и уничтоженный, последний представитель гордого и древнего народа ковылял к кромке озера, пытаясь осознать постигшее его сокрушительное поражение.