Дмитрий Гарин - Враг престола

Когда лезвие одного из них упало на изогнутую гарду, Эдуард вложил всю свою силу в руку и резко рванул оружие вбок, поворачивая его. Попавший в ловушку меч вождя повело в сторону. Туда, где на него обрушился его же собственный второй клинок. Благодаря сноровке Эдуарда О'Кейл сам заблокировал часть своей атаки. Однако юноша не собирался на этом останавливаться. Ухватившись за рукоятку обеими руками, он ещё сильнее вывернул меч, отчего один из клинков его противника выгнулся и отлетел в сторону.

Эдуард надеялся, что наполовину обезоруженный О’Кейл вновь отступит, но старик не сделал этого. Резко развернувшись на месте, чтобы не упасть, старый воин перехватил оставшийся меч в правую руку, попытавшись достать соперника снизу.

Если бы телом Эдуарда в этот момент не завладели рефлексы, удар вождя был бы смертельным. Мышцы на ногах юноши резко напряглись, бросая тело назад. Описав сверкающий круг, алчное лезвие прочертило тонкую красную линию на животе Эдуарда. При этом юноше на мгновение показалось, что по лицу вождя пробежал алый солнечный блик. Должно быть, отблеск заката отразился в мече Эдуарда, ослепив соперника на какое–то спасительное мгновение.

Рука, сжимающая меч, безжалостно опустилась вниз, как топор палача. Раздался глухой, влажный шлепок, за которым последовал вопль О'Кейла. Пальцы отрубленной кисти вождя всё ещё сжимали меч, когда она упала в песок. Схватившись целой рукой за окровавленную культю, старик упал на колени, не в силах подняться.

Безмолвие, повисшее над пустынниками, прорезал звонкий женский крик.

— Отец! — Она использовала язык королевства, словно желая, чтобы Эдуард понял её.

Толпа извергла из своих недр девушку, облачённую в традиционный наряд пустынников. Ярко расшитое платье из плотной ткани, подпоясанное тонким плетёным поясом. Её лицо скрывал тёмный платок, а ноги украшали изящные остроконечные сапожки, покрытые замысловатым орнаментом.

Впрочем, эти детали ускользнули от внимания Эдуарда. Нависая над поверженным, но всё ещё живым соперником, юноша застыл в нерешительности. Его меч медлил, не нанося вождю решающего удара.

Подбежав к дерущимся, девушка бросилась к О’Кейлу, заслоняя его своим телом.

— Прошу тебя, господин, — взмолилась она, перевязывая кровоточащую культю отца, — найди в сердце сострадание. Не губи!

Рука Эдуарда дрогнула. На мгновение он увидел себя со стороны. Безжалостный палач, заносящий острую сталь над беззащитным, сломленным человеком.

— Оставь, дочь, — глухо сказал вождь, морщась от боли. — Он победил. Его право.

— Молю! — Она бросилась к его ногам, обхватив их тонкими смуглыми пальцами. — Пощади! Если твоё сердце жаждет крови — убей меня, но сохрани его.

Чтобы перевязать искалеченную руку О’Кейла, она сняла с головы платок, и теперь Эдуард мог видеть её лицо. Как только юноша опустил на девушку глаза, меч выпал из его обмякшей руки, а колени подогнулись сами собой.

Юная и прекрасная, на него смотрела его мать.

Под ногами Оша хрустела тёмная галька. Орки всё ещё находились в царстве мороза, но небольшое озеро впереди совсем не выглядело замёрзшим.

— Мы приходить на место, — сказал Каршас, указывая туда.

Опасения Зоры не оправдались, и горные обитатели не заманили их в ловушку. Однако теперь Ош думал, что те просто не поняли его.

Горный переход оказался опасным и долгим. У них почти не оставалось времени. Одиннадцатая ночь неотвратимо приближалась, а отряд всё ещё не достиг утёсов, с которых Ош планировал попасть в твердыню северян.

— Это… озеро? — протянул Ош, ожидая объяснений, но Каршас только кивнул.

Ош показал на моток верёвки, перекинутый через плечо одного из его орков.

— Нам нужно попасть на утёсы, чтобы спуститься вниз, и замок. — Он попытался изобразить соответствующие описываемым действиям движения. — Ты понимаешь меня?

— Утёс — плохо. Большой каменный дом внимательно смотреть его. Вы умирать.

Коротышка указал на озеро:

— Озеро — хорошо. Тайный путь. Люди не знать. Мы показать.

Он принялся стаскивать меховую одежду, обнажая серое, как речной камень, тело, покрытое коричневатыми пятнами, шрамами и жёстким белым волосом. При этом его соплеменники стали устраиваться на стоянку, сооружая из снега что–то наподобие временного жилища.