Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

– Что случилось?

Немой слуга жестами ответил на вопрос хозяина. Оказывается, на Могильной площади, перед самым дворцом собралась толпа недовольных.

«Вот оно!» – невольно подумал Хавруш, вырвав из носа волосок.

– Много их?

Оус очертил указательным пальцем в воздухе большой круг. Это означало, что очень много. Может быть, несколько десятков тысяч.

– Они вооружены?

«О, да!»

– Чего они хотят?

«Эти люди требуют тебя… Хотят, чтобы ты вышел к ним и объяснил, кто убил Тхарихиба!» – Казалось, пальцы слуги порхают в воздухе.

Хавруш почувствовал сильный приступ удушья. Всё было в точности так, как и тогда, когда он разговаривал с Алеклией в его шатре во время осады Масилумуса. Несколько глубоких вздохов вернули ему нормальное дыхание, но чуть позже он ощутил в груди жар, а к горлу подкатил ком. Хавруш не на шутку испугался, но нашел в себе силы сохранить внешнее спокойствие.

– Где гиозы? Я же запретил собрания на Могильной площади?

Ответ был примерно таким: многие защитники власти, не желая оказаться на пути взбудораженных людей, поспешили укрыться, другие и вовсе примкнули к толпе, и лишь малая часть стражей порядка осталась на своих местах.

Хавруш поднялся с ложа и подошел к небольшому окну, выходившему на внутренюю площадь дворца, сквозь полупрозрачные стекла витража он увидел выстроенный отряд своих личных телохранителей в тяжелом вооружении. Было их всего человек двести – лучших из лучших, и командовал ими старый друг и верный соратник Хавруша уроженец Корфы партикулис Жерот. Он по праву считался одним из самых способных и храбрых воинов Иргамы.

С улицы тем временем донесся какой-то бесцеремонный гул. Это наверняка был шум той самой толпы, о которой поведал Хаврушу Оус. Впрочем, присутствие поблизости отряда отважных храбрецов, каждый из которых стоил не меньше двадцати – тридцати этих уличных лоботрясов, немного успокаивало Хавруша.

– Жерота ко мне! – потребовал он.

Оус с поклоном удалился.

Оставшись один, нынешний хозяин Дворца Тедоусов сначала переживал довольно сильное смятение, но потом, как и всегда в подобных случаях, взял себя в руки. Прошедший многие войны, видевший реки крови, сам часто находившийся в шаге от смерти, Хавруш был, в общем-то, мужественным, решительным человеком. К тому же очень упорным, обладающим незаурядным гибким умом и невероятной волей к жизни, позволяющей ему выкручиваться из самых безнадежных передряг.

Было уже позднее утро, но Хидра чувствовала себя невыспавшейся, разбитой. Всю ночь Хавруш истязал ее, совершенно измотал, а под утро ушел, даже не посмотрев в ее сторону. Оскорбленная до слез, униженная, с трудом подавлявшая в себе глубочайшее отвращение к этому человеку и так уставшая от своей роли покорной любящей рабыни, она еще долго не могла уснуть. Всё придумывала для НЕГО всевозможные пытки и казни и представляла, как ОН будет корчиться и молить о пощаде. Но пощады не будет – главное, чтобы его мучения длились как можно дольше, чтобы ОН испытал хотя бы малую толику тех страданий, которые доставил ей…

Проснувшись от неясного шума, доносящегося с улицы, Хидра повернулась на другой бок, потом, о чем-то подумав, приподнялась на локте и прислушалась. Показалось, – решила она, не услышав ничего особенного, только привычное лязганье оружия дворцовой стражи и приглушенный смех молодых служанок-рабынь за стеной.

Хидра откинулась на спину и вновь закрыла глаза. Тут же ей привиделся Дэвастас на великолепном коне. Он был, по обыкновению, в черном, мощный, бесстрашный и одновременно светящийся добротой и небесной радостью!

Впрочем, образ благодушного воителя быстро развеялся. Уж она-то хорошо знала, что Дэвастас совсем не такой. Он настоящий зверь, лютый зверь, способный натворить столько зла, что кровью загубленных им людей можно наполнить берега всех рек и озер Иргамы. Как весьма проницательная женщина и очень жадная до наслаждений самка, она, только увидев его, тогда, несколько лет назад, во время казни какого-то авидрона, сразу же почувствовала в нем эту дикость. Однако, может быть, благодаря именно этому она всегда с такой страстью желала его?

Сейчас Дэвастас был далеко, говорили, что он уже завоевал чуть ли не целую страну. Не забыл ли он о ней, не забыл ли свое обещание выкрасть ее отсюда, увезти на далекий остров? Впрочем, стоит ли верить посулам мужчин, с которыми делишь ложе? Может быть, всё в прошлом и сейчас он ласкает на своей могучей груди какую-нибудь юную дикарку, красивую, как сама Дева, трепещущую в его сильных руках от страха и наслаждения? Может быть, именно ей достается теперь то, что раньше принадлежало интолье? Все его умелые ласки и сильные жестокие проникновения, которые мгновенно пробуждают в тебе неукротимые темные силы, заставляют извиваться, стонать. И тебе всё равно, где ты, – во дворце или в пещере, кто ты – великая женщина, которой подвластны миры, или бездомная нищенка, да и сама ты теперь уже не знаешь, где ты и что ты – остается только эта мучительная, невыносимо сладкая боль, пронзающая мозг и тело… По крайней мере, с тех пор, как они виделись в последний раз, в день гибели Тхарихиба, он не соизволил напомнить о себе ни весточкой. Понятно, что это сейчас непросто. Но ни намека на то, что он думает о ней, помнит о ней, до сих пор любит ее! Если вообще когда-нибудь любил…