Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

– Что-то случилось? – взволнованно спросила Хидра, удивленная столь ранним пробуждением Верховного военачальника. – Штурм?

В эти дни все ожидали штурма, это была единственная тема разговора в Солнечном дворце, в любом городском доме, на улицах, на рынках, в храмах, поэтому если случалось что-то необычное, первое, что приходило в голову, – авидроны все-таки начали штурм.

– К счастью, нет, – отвечал Хавруш, облачаясь при помощи рабынь в свои пышные одежды. – Ничего особенного, просто… просто я должен встретиться с Алеклией.

– С Алеклией? – приподнялась на руке Хидра. Сон как рукой сняло.

– Ну да. Что тут странного? Когда идет война – это дело самое обычное.

Хидра оставила ложе, окунула свое соблазнительное тело в шелковую тунику и присоединилась к служанкам.

– Ты будешь просить мира? – поинтересовалась она как бы между делом, помогая Хаврушу обуться.

Верховный военачальник сверху вниз посмотрел на бывшую интолью, которая ловко управлялась с кожаными ремешками, туго, но бережно, чтобы не причинить неудобства, затягивала их на щиколотках, и не удержался от умиленной улыбки. Мог ли он представить хотя бы год назад, чтобы интолья великой страны, эта черноволосая гордячка, настолько его ненавидящая, будет покорно стоять на коленях у его ног и своими нежными холеными пальчиками касаться его ступней и так подобострастно поглядывать, словно преданный пес. Хавруш умиротворенно потрепал молодую женщину по щеке, и она благодарно прижалась к его руке.

– Почему мира должен просить я, а не он? – вспомнил Верховный военачальник про вопрос. – Мы тут спокойно отсидимся в сытости и беспечных усладах. А он опять останется ни с чем и поедет в Грономфу оправдываться перед своими народными собраниями, как было во времена Кадиша. Так что мир нужен прежде всего ему.

– Но Кадиш-то он взял?

– Это потому, что я его сдал. Но Масилумуса ему не видать. Невозможно захватить город, защищаемый столь крупным гарнизоном.

Некоторое время спустя Хавруш приступил к утренней трапезе, а Хидра ему прислуживала, получая время от времени разрешение отведать с его блюд тот или иной лакомый кусок. Верховный военачальник, по обыкновению, ел много, и это походило на площадное представление: трудно было поверить, что человек, созданный, как и все, из плоти и крови, может за один присест поглотить такое количество пищи.

Все происходило на открытой галерее Солнечного дворца, находящейся на большой высоте, и отсюда было видно, как плавают над городом, подергиваясь от сильных порывов ветра, два авидронских воздушных шара; внизу же, в масилумусских городских кварталах, клубились дымы пожаров.

– Негодяи! Я приказал изготовить особые стрелометы, чтобы можно было метать в шары большие стрелы. Но эти матри-пилоги летают так высоко, что их невозможно подбить, – с досадой произнес Хавруш.

– Я хочу попросить авидронского правителя, чтобы он беспрепятственно выпустил из города несколько сот тысяч жителей, – продолжил он чуть позже, удовлетворяя наконец острейшее любопытство дворцовой красавицы. – Эти трутни нас объедают, а делать ничего не хотят. Когда я пытался изгнать их из города, все они попрятались. А опомнились только тогда, когда все дороги были уже перекрыты…

– Какая выгода Инфекту Авидронии их выпускать? – удивилась Хидра.

– Как какая? – недоуменно посмотрел на нее Хавруш и поспешил назидательно растолковать, будто несмышленому ученику: жители городов, подвергавшихся штурму, обычно присоединяются к защитникам на стенах.

– Вряд ли они это сделают, – усомнилась молодая женщина. – Горожане утеряли всякую веру в победу. В особенности после гибели интола Тхарихиба.

– Да, но Алеклия-то этого не знает…

Хавруш закончил трапезу, и Хидра поспешила подать ему чашу для омовения рук, перехватив ее у рабыни.

– Кто такой этот Алеклия? – спросила она как бы для поддержания разговора.

Верховный военачальник отбросил полотенце и тяжело поднялся.

– Пойдем, – сказал он и увлек Хидру за собой. Они прошли несколько зал, спустились вниз на три яруса и, в конце концов, очутились в небольшой заброшенной галерее, где было прохладно и царил полумрак. Бывшая интолья никогда раньше не посещала это помещение, больше напоминающее хранилище. На стенах висели какие-то большие мрачные картины, изображающие людей, полотна лежали стопками на полу, были приставлены к стенам, здесь их скопилось великое множество, и все они покрылись многолетним слоем пыли.