Владимир Мясоедов - И имя мне – Легион

— Вяжи его! — навалился на меня десяток душ, подбадриваемых из-за спин криками «Так его!», «Не уйдешь тварь!», «В клетку его, быстро!» и «Дайте мне эту падаль!».

— Отставить! — Всех, кто пытался применить ко мне насильственные методы убеждения, начало немилосердно корежить. — Вы че, опупели?! Не могли другого времени для бунта выбрать?! У нас, между прочим, бой!

— Тьфу! Роман! Это ты, что ли?! — раздался голос Василия Ивановича. — А ты как сюда… ты же атакой командовать должен!

— Ну так получилось, — развел я руками, с удивлением глядя на старого охотника и Игоря, стоящего рядом с ним. — А вы… вы же тоже с нами бежали!

— Да там меня молнией… — начал объяснять вампир, но тут из тумана, заменявшего воздух, сформировалась еще одна душа, чей обладатель при жизни был пожилым колдуном с большой лысиной.

— Вяжи его! — с этим нагло экспроприированным кличем я трансформировал свои руки в энергетические острия и напал на Сонеди. Но тот был опытным чародеем, и такая мелочь, как смерть, не могла помешать ему отчаянно сопротивляться. Раньше, чем бывшего канцлера, который теперь уже никогда снова не займет свой пост, удалось запихать в клетку, он умудрился отправить в состояние стазиса аж двоих! Только после того как Сонеди наконец окаменел, мне удалось оглядеться. Мать моя женщина! Вот это столпотворение! По враз ставшему не таким уж и большим внутреннему пространству амулета перемещались души в количестве почти под сотню! Многие столпились у экрана, который так и не развоплотили после проведения переговоров, и теперь азартно болели «за наших», которые, если судить по картинке, изо всех сил исполняли сто первый прием карат [6] Это первый прием карате — словосочетание, означающие избегания боя. ,попутно отмахиваясь от наседавших вояк.

Кстати, тело, через глаза которого сейчас наблюдали за боем, принадлежало никак не эльфийке, уж слишком руки были мускулисты и волосаты. Но как же их все-таки много… А ведь это все земляне, лишь их преимущественно снабжали полноценными амулетами. Какие же тогда потери у всего легиона?!

Протолкнувшись к трону с замершим на нем силуэтом Сардаса, я вновь вылез в реальность.

— С возвращением! — поприветствовал меня Максим. — А я уж, признаться, решил, что ты отбегался, когда душу из амулета вырвало, и только секунды через три вспомнил, что нашего Романа можно бы и обратно запихнуть.

Мысли телекинетика как-то плохо сочетались с небом, солнцем, облачками… Полуэльф лежал на спине. Судя по звукам и прочим ощущениям, его куда-то волокли.

— Спасибо, что помог, — поблагодарил я напарника. — А почему мы лежим?

Над головой, практически опалив кончик носа, пронеслась огненная стрела и, судя по близкому воплю, в кого-то попала.

— А хрен его знает, — жизнерадостно откликнулся Максим. — Парализовало все, что ниже плеч, почему-то. Исправить сможешь?

Вместо ответа я призвал холод, но результата это действие не принесло, кажется, потеря подвижности имела не физическую природу.

— Нет, придется так отдохнуть, — разочаровал я телекинетика. — А кто нас тащит? И куда? И как вообще обстановка на поле боя?

— Все нормально, драпаем, — уверил меня в разгроме Максим. — Половина легиона уже накрылась медным тазом, вторая половина вместе с нами сейчас стремительно отступает к лесу, в чем ей пробуют мешать вконец осатаневшие войска. И знаешь, у них получается все лучше и лучше. Думаю, до деревьев дойдет не больше трети нашего отряда.

— А некроманты? Чем кончилась наша маленькая потасовка с ними?

— Они победили, вот только осталось их четверо и не в лучшей форме. Из тех, кто бросился в ту атаку, уцелел только Антон. Он нас, собственно, и тащит… тащил до того момента, как догнал отступающих легионеров, а там уж понятное дело. Передал первому попавшемуся.

Ничего не оставалось делать, как лежать и ждать, когда пройдет явно магическим образом насланный паралич. Сам по себе он так и не исчез, тело обрело подвижность только после продолжительного марша по лесу, когда Антон, бледный, как упырь, и весь запятнанный уже засохшей кровью, выделил минут пять на приведение своего начальства в более-менее трудоспособное состояние.

— Ты как? — спросил я.

— Как лимон, который после соковыжималки засунули в мясорубку, — ответил он, сплевывая красной слюной на землю. — Серьезных ран нет, но все болит, и спать хочется.

— Перенапрягся, — решил я и, взяв его за руку, призвал холод. — А кровь по всей харе откуда? Или не твоя?