Владимир Мясоедов - И имя мне – Легион

Остановив сбор добычи и втянув нити обратно, я осмотрел себя и пораженно присвистнул. Мало того что я больше не был полупрозрачным, я светился от переполнявшей меня энергии! Настроение было отличное, хандрить не хотелось совершенно, и даже воспоминания о колдуне и демоне не казались уже такими страшными! Сам себе я казался очень умным, ловким и хитрым… В общем, было полная картина того, что пьян. Несильно, но заметно. Правда, что-то подсказывало мне, что собранной энергии хватит если и надолго, но не навсегда. Вернее, что я медленно, но неуклонно ее расходую и если не хочу вернуться к прежнему полупрозрачному состоянию, а за ним и к беспамятству, то надо что-то делать.

Сначала внимательно осмотрел статую рядом и канат, связывающий ее с беседкой. Канат на мои потуги сделать с ним хоть что-то реагировал с пугающей стойкостью. Не поддавался ни в какую: от него не то что кусочка, крошки не удалось отщипнуть! С материалом статуи была та же история. Волей-неволей пришлось взяться за клетку. Новая попытка разогнуть прутья, не обращая внимания на появившуюся боль, ставшую, к слову, куда более терпимой, чем раньше, дала результат. Теперь чувствовалось, что преграда преодолима. В принципе. Похожие ощущения обычно возникают, если упираешься лбом в кирпичную стену. Теоретически ты можешь ее сдвинуть. Будь она в разобранном виде, ты бы ее перетаскал на новое место за два-три часа. Но вот прямо сейчас и голыми руками сделать ничего не получится. Хотя…

Вновь выпущенные нити схватились за ближайший кусок разломанной демоном клетки и рефлекторно отдернулись, получив ожог. Но я смог пересилить себя и, ежесекундно меняя рабочие конечности, подтянуть этот кусочек к своей темнице. А дальше в ход пошла национальная особенность. Русский человек, если дать ему много времени, может сломать, раздолбать и растащить все, что угодно. Время у меня было. И ломик…

Удар по кроваво-красному побегу, и на пол упала она, добыча! Лоскут, столь прекрасно мной усваиваемый, отделился от своего источника, на несколько секунд повысившего интенсивность гудения, а затем был мной подхвачен и впитан. Вот только на полосе света, которая жглась болью, остался след, напоминающий зарубку. Думаю, десяток-другой таких ударов, и мое импровизированное орудие разломается. Хотя небольшой запасец у меня еще есть… но именно небольшой. В основном куски распавшихся клеток либо слишком велики, либо слишком малы, чтобы служить для пользы дела. Что ж, значит, придется избрать другую цель. Статуя или клетка? Конечно, клетка!

Удар. Еще один. Еще. Руки жжет. Делаю короткий перекур. Результаты работы пока малозаметны, но они есть. А это значит, что продолбить путь наружу — дело времени.

Запас энергии медленно, но верно подходил к концу. Я облазил все громадное пространство сферы, в которую оказался заключен, но безрезультатно. Ни одного алого лоскутка не нашел. Разломанные демоном клетки, благодаря которым я смог отломить пару таких вкусных кусочков, давно кончились, и больше добывать себе пропитание было нечем. Разум медленного угасал, но я уже не чувствовал страха… Давно уже вообще ничего не чувствовал, что само по себе было недобрым признаком. Я завис над креслом посреди беседки и бессильно застонал. Столько энергии, так необходимой мне, и я не могу до нее дотянуться. Беседка буквально пульсировала в фиолетовом тумане от накопленных в ней запасов, но, увы, я не мог отщипнуть ни кусочка. То, что приспособлено для нужд живого, не годилось для призрака. Отчаяние, которое овладело мной, понял бы разве что человек, умирающий от жажды, находясь в пруду.

Эх, если бы я только знал! Тогда, когда я выбрался на свободу, я так бездумно тратил энергию! Ее было так много! Каждая красная нить, тянущаяся от пленника в клетке, оказалась чем-то вроде трубопровода, оканчивающегося в небольшом резервуаре за креслом, которое я назвал троном. И в нем после колдуна оставалось столько энергии, что, казалось, ее хватит навечно! Запасы в этом своеобразном резервуаре хранились в переходной полужидкой форме, я мог их усваивать, хуже, правда, чем хлопья, но мог. А еще у энергии была твердая форма. Именно она, судя по всему, и послужила материалом для формирования пола, стен и потолка беседки. Ну и «трубопроводов», естественно. И вот эта самая твердая форма моих усилий не замечала. Она была пригодна для питания примерно в той же мере, что и глина. Затвердевшая. Да, резервуар был велик, и в нем энергии было не просто много, а очень много. Но она кончилась. Были, правда, еще остатки, задержавшиеся в «трубопроводах». И все их я выскреб из сосудов, сообщающихся с беседкой, до самых клеток, где мои ловчие снасти как обрезало невидимым ножом. Каждую из ста сорока двух труб, а именно столько пленников осталось здесь после визита демона, я не обделил своим вниманием.