Юлия Фирсанова - Тиэль - изгнанная и невыносимая

Эти растения в форме небольших шаров – разновидность перекати-поля с воздушными корешками – обеспечивали чистоту во всех эльфийских домах, поглощая мусор, пыль и мелкие отходы. В особняке же Адриса, не знавшего уборки более столетия, шарики быстро подросли, частью и вовсе отъелись до гигантских размеров и теперь были не с кулачок ребенка-человека, а с голову взрослого тролля. Но уборщики жили в доме менее года, а мусор и пыль копились гораздо дольше. Потому работы и пищи у растений был еще непочатый край.

Скинув плащ, обувь и омыв руки, хозяйка поспешила на просторную кухню с пятью печами, из которых исправны были аж целых три. Еще две можно было бы починить, пригласив печника, но эльфийка не видела смысла в расходах. Рагу Тиэль вытащила из шкафа-хранилища, уцелевшего еще со времен графа Адриса. Помещенное внутрь теплым, мясо таковым и оставалось. Но сейчас эльфийке захотелось горячего. Несколькими огненными импульсами она подогрела блюдо. Власти над огненной стихией у лесной девы хватало лишь на этакую малость.

Вооружившись ложкой и взяв кусок хлеба, Тиэль вспорхнула на табурет у широкого стола и накинулась на еду. Адрис присел или, скорее, завис над соседним табуретом, наблюдая за эльфийкой с почти ностальгическим умилением, смешанным с некоторой завистью. В ответ на вопросительный взгляд – набитый рот не располагал к беседе – призрак заметил:

– Я любил здесь перекусывать. Удобнее, чем в гостиной, без десяти смен приборов, блюд и вечно сующихся под руку слуг…

– А мне всегда больше у костра в лесах есть нравилось. Выводили из себя все эти три лепестка на одной тарелке, которые с десятью церемониями пятью столовыми приборами надлежит перемещать в рот истинной лейдин из рода Эльглеас, – в ответ хмыкнула Тиэль.

– Венец! – услышав мелодично-величественное слово «Эльглеас» и будто очнувшись от наваждения, выпалил призрак. Только сейчас он вспомнил о полученном от молодоженов в оплату за настойку украшении. – Где?

– Где? – повторила вопрос, отложив ложку и хлеб, и нахмурилась эльфийка. Слишком странным ей казалось выскользнувшая из памяти новость. Но спустя несколько секунд Адрис отшатнулся от собеседницы и грязно выругался, наставив палец ей на голову.

– Он все время был на тебе, и я его не видел! Как?!

Тиэль задумалась и почти помрачнела, касаясь пальцами реликвии рода.

– Я тебе говорила, старые эльфийские украшения сами становятся с течением времени артефактами, даже если изначально создатели и не вкладывали в них магических свойств. Венец в некотором роде разумен и рад возвращению потомку законного владельца. Покидать свое место он не намерен, опасается, что опять потеряют. Мешать не будет, но настойчиво советует голову от тела не отделять – обратно прирастить не сможет.

Адрис хохотнул, окинул взглядом скромный наряд эльфийки, сидящей на грубом табурете, фарфоровую глубокую тарелку и небрежно отрезанный и надкусанный шматок хлеба. Изящное украшение владык Дивнолесья смотрелось на головке Тиэль удивительно уместно несмотря ни на что. Так же уместно оно выглядело бы в золотых волосах девушки, наряженной в переливчатые ткани дивных или в затрапезную форму наемника. Универсальность, похоже, была еще одним свойством реликвии и самой Тиэль. Как бриллиант не марай и не прячь, он бриллиантом останется.

– Древесный Трон себе отобрать не хочешь? – прикинул карьерные перспективы соседки призрак.

– Снова есть три лепестка на одной тарелке с десятью церемониями пятью столовыми приборами? – ужаснулась Тиэль и, скрестив руки на груди в жесте великого отрицания, отчеканила: – Ни за что!

– А месть? – Ветерком пронесся по кухне коварный вопрос.

– Иная месть может стоить жизни. Но никакая месть не стоит лишения удовольствий от жизни, – философски ответила она.

– Да… порой мстишь больше себе, чем кому-то иному… – тихо согласился призрак и осторожно заметил: – Я не спрашивал тебя прежде о причинах, по которым ты оставила родные края…

– Официально меня приговорили согласно ветхому закону три тысячи двести двадцатилетней давности. Он запрещал эльфам вкушать сырое мясо. А я любила после охоты отведать парной печени и не скрывала своих вкусов.

– Из-за такой глупости? – возмущенно вскинулся было Адрис и тут же осекся: – Ты сказала: «Официально»…

– Настоящая причина пошла и стара как мир – я отказалась разделить ложе с владыкой Дивнолесья. Трижды отвергла его предложение, в третий раз – аж брачное, – с кривой усмешкой поведала Тиэль, машинально отщипывая и бросая на тарелку хлебные крошки. – А когда меня стошнило от ухаживаний Диндалиона, сдобренных бокалом с разжигающим похоть зельем, на его же парадные одежды, самолюбие владыки такого оскорбления не снесло. Меня приговорили к изгнанию. Мои родные знатны и талантливы, но идти против Древесного Трона и клятвы, вызывая раскол в Дивнолесье… Я предпочла уйти. Ты знаешь, Адрис, почему в Примте и иных землях так мало эльфов?