Сергей Радин - Долина

Равнина внизу приближалась, росла, загромождала собой маленький край моря. Они брели в густой траве, жадно вдыхая аромат цветов — чем ниже спускались, тем выше цветы, в которых невысокий принц иногда пропадал с головой. После запаха камня и сырости терпкие запахи пьянили и туманили голову.

— Ты знаешь, — оглядываясь, заметил Эрик, — а ведь не зря здесь такая зелень. Где-то должен быть ручей. Неплохо бы себя в порядок привести. Слышишь его?

Но слышны были лишь посвист птиц и шелест ветерка в высоких травах. Махнув рукой, зашагали дальше — и внезапно вышли к воде. Оказалось, ручей и правда журчал неподалёку, а внизу, где они и остановились, среди камней образовалась естественная запруда, похожая на чашу с зелёными краями — кустами, обступившими её. Путники почти бегом спустились к запруде и, сбросив поклажу, припали к воде. От неё, ледяной и сладкой, ломило зубы, но путники не могли оторваться, как от самой сытной пищи: зачерпывали в пригоршни и пили, пили. Потом Эрик вдруг замер, оглянулся на вершину горы, прорычал что-то — и скинул с себя медвежью шкуру. Велимир только пискнул от ужаса, когда варвар плюхнулся в ледяную воду, и отбежал подальше: вставший в воде по пояс, Эрик с наслаждением плескал на себя воду — брызги летели во все стороны. Глядя на него, Велимир только передёргивал плечами: даже смотреть холодно!

Выйдя на бережок, Эрик обтёрся плащом и только потянулся было к медвежьей накидке, как мальчишка словно мимоходом сказал:

— Тебе надо сбрить бороду и надеть те вещи, которые мы взяли из покоев Ползунов. И ещё надо спрятать этот красный камень, пока не добрались до моря.

— Предусмотрительный, да? — проворчал Эрик, отшвыривая шкуру.

— Нет, просто я думаю, что мне делать с венцом. Он ведь издалека виден?

— Так сними.

— Пробовал — не получается.

— Что?..

Варвар натянул кожаные штаны, коротко пробормотав то ли ругательства, то ли благодарность в сторону Ползунов, и нагнулся над мальчишкой. Да, при всём желании венец снять невозможно: он впился краями в кожу Велимировой головы, и, едва Эрик сильно потянул, мальчишка вскрикнул от боли, а по его виску плеснула кровь. Варвар отступил и, приглядевшись, поднял брови.

— Ха, Велимир! А ведь венца почти не видно! Камней, во всяком случае, точно!

Принц наклонился над успокоенной водой и критически присмотрелся к отражению. Странно, но Эрик оказался прав: как влитой, еле виднелся в отросших светлых волосах обычный металлический венец. Такие — знал Велимир — носили и младшие воины, и стражники. Драгоценные камни, нестерпимым блеском сиявшие в пещере, исчезли для глаза, но под пальцами принц отчётливо их ощущал.

— Надеюсь, они не выдадут нас в неподходящий момент, — снова проворчал Эрик. А одеваясь далее, кажется, что-то сообразил. — Сколько тебе, говоришь, лет?

— Четырнадцать.

— А венец называется венцом королей.

Из его логики Велимир ничего не понял, но предпочёл больше не заговаривать об этом. Раз старший товарищ считает, что нет ничего необычного в венце в волосах, значит, можно просто забыть о нём на время… Он снова потянулся к воде — смыть кровь с лица.

— Эрик, слышишь?

Варвар прислушался и, хищно скривив рот, прошептал:

— На водопой пришли. Табун…

Вещи были засунуты в приметный куст, после чего варвар и мальчишка осторожно пошли на лошадиное фырканье и всхрапывание.

К открытому бережку на той стороне подходили лошади: некоторые, предусмотрительно стреноженные, подтянутые, явно когда-то принадлежали воинам; другие — свободные, с вислыми животами, видно, никогда не ходили под седлом, наверняка крестьянские. Некоторые животные заходили в воду и пили, стоя по колено в запруде, другие пили воду с берега. С последними лошадьми к берегу спустились старик, хромоногий и горбатый, и худощавый парнишка лет семнадцати. Велимир насчитал двенадцать лошадей, прежде чем увидел, как варвар медленно и бесшумно вынимает из ножен меч. Мальчишеская ладонь остановила зловещее движение.

— Обменяем, — тихо сказал принц. — Не надо их убивать из-за лошадей. У нас есть два плаща — твой и мой, из замка. Они нам не нужны, а выбросить жалко. На взгляд этих бедняг, плащи очень богатые вещи. Не убивай их.

Эрик вынужден признать, что мальчишка думает весьма практично. Правда, в этой практичности, кроме жалости к людям, ни в чём не повинным, варвар увидел ещё кое-что. Убивая табунщиков, можно наделать порядочно шуму: вовремя не убьёшь одного (а в таком деле всякое бывает) — другой закричит, тревогу поднимет, а то и лошади разбегутся, привлекут ненужное внимание. А этого сейчас беглецам совсем не нужно. С шумом уходить от места, из которого они только что сбежали, никак нельзя.