Сергей Радин - Долина

Алек ничего этого не знал. Он наконец остановился, бездумно покачиваясь на подламывающихся ногах. Он уже не помнил, что на плече у него вытащенный из адского пекла человек, зная только одно: что-то давит на него только с одной стороны, и давит так сильно, что он вот-вот упадёт. Все силы он напряг, лишь бы устоять на месте.

— … Лорд Валериан! — вскрик болезненно ударил по ушам.

Вокруг забегали люди, сняли ношу с плеча, уложили. Стало легче, и откуда-то явилось знание, что теперь можно расслабиться. Смертельный лёд медленно двигался вместе с кровью — и уже кое-где вместо крови. Мир сузился до небольшой щели, будто Алек стоял за смотровым окошком караульных ворот. Из этой щели до засыпающего сознания из невероятной дали еле слышно донеслось:

— … Этот мёртв… Как помочь живому…

"Я не мёртв", — силился сказать Алек, но губы стали чужими, они не поддались его желанию. Остатками сознания он злился на себя за эту неподвижность, как вдруг странное тепло сошло на него, а кто-то, предупреждая, позвал издалека: "Алек! Алек, помни: левая сторона умирает последней — с последним стуком сердца!" Левая… Алек сжал пальцы левой — двигаются.

Над крошечным окошком из его мира во внешний склонилось прекрасное лицо женщины. В своём мороке он не помнил, как её зовут. Но помнил, что именно её должен добиться во что бы то ни стало. Ощущение потери медленно перерастало в злость, новым теплом плеснувшую по телу. Оно раздвинуло узкое окно во внешний мир и помогло Алеку нащупать пальцами левой что-то очень знакомое и удобное для них.

Окно раскрылось шире.

И — ярость окатила Алека бешеным жаром: рядом с прекрасным лицом женщины, за её плечом, нависло другое лицо, огромное и уродливое. Оно насторожённо огляделось и приблизилось к голове женщины, озабоченно рассматривающей Алека. Снова огляделось, опустило глаза, распустив вислые губы, — и пронзительно заверещало. Вопль оборвался, едва начавшись.

Юлиана с всхлипом отскочила от падающего за её спиной Ползуна, в чьём глазу торчал кинжал с узким клинком.

Рука Алека бессильно упала. Командир Всадников Смерти спокойно вытянулся на плитах — с той же вернувшейся на губы насмешливой улыбкой. Насколько он мог соображать в этом состоянии, пришло время отдохнуть. И с лёгкой душой он закрыл глаза.

13.

Эрик.

Размышляя, с чего бы начать рассказ о море, Эрик вдруг подумал, что он и Велимир похожи на путников из старой притчи. Те долго шли и устали, а до конца пути ещё далеко. И тогда один предложил: "А давай сначала я тебя понесу, а потом ты меня? И не заметим, как дойдём". Другой поразился: "Мы оба устали, а ты хочешь, чтобы мы несли друг друга?!" Но первый улыбнулся: "Сначала я расскажу тебе историю, а потом — ты мне". Они и вправду не заметили, как за увлекательными рассказами дошли до дому.

Одна из особенностей варварской души Эрика — его сильная восприимчивость к движениям дикой природы. Мальчишка рядом — именно такое движение. Велимир привык укрываться за каменными стенами, привык к почитанию, но, судя по характеру, он может и готов меняться. Как дерево, сбросившее листья, но после поры зимней спячки вновь зеленеющее, едва пригрето солнцем. Как прирученный львёнок, который весело играет во дворе, но который, возвращённый в родные места, начинает с боем занимать своё место под солнцем. Такому мальчишке Эрик мог рассказать многое.

И всё же кое-что он утаил. Варварская хитрость и насторожённость не прирученного цивилизацией зверя подсказывали: от змея, громадной волной текущего рядом, буквально в шаге от них, может исходить опасность, и лучше ему многого не знать. Да и возможному будущему повелителю Ползунов рассказывать ли о том, как племя Чёрного Медведя жило, до поры до времени кормясь охотой на дикого зверя и от возделанной земли? Нет, не стоит. Как не стоит говорить о том, что варвары превратились в организованную бандитскую орду, оттого что, вдруг оказалось, племя живёт на спорном клочке земли между двумя королевствами. Три года попытки двух деревень, сжигаемых и выстраиваемых наново, выжить привели племя к логичному выводу: не желаешь принадлежать ни тому, ни другому царьку, — лучше стать кочевниками. Ненадолго, но попробовали жить такой жизнью. И однажды наткнулись на край, тихий и величественный: каменистая равнина с редкими лесистыми островками мягко и постепенно спускалась к холодному морю. Племя, так и не привыкшее к кочёвкам, огляделось, и старейшины решили: быть по сему — строимся и живём здесь. Соседи — далеко; властители на землю бесплодную да на народ непокорный не зарились; пиратов отвадили быстро. И — построились. А обжившись, обнаружили, что лучшее ремесло для мужчины, которому покровительствует Чёрный Медведь, — война.