Кирилл Шатилов - Алое пламя в зеленой листве

Залитая грязной водой дорога вилась между полями, то поднимаясь на холмы, то сбегая с пологих склонов. С одного из холмов неожиданно открылся вид на широкую гладь реки, на ближнем берегу которой, у самой воды, на неприступном утесе, возвышался удивительный и прекрасный Вайла’тун — родовой замок семейства Ракли.

Хейзиту показалось, что даже с такого расстояния он видит разноцветные знамена, реющие на шпилях многочисленных крепостных башен. Их было такое количество, что издалека да еще на фоне сверкающей речной глади замок походил на чудом взобравшегося на высокий утес белого ежа. На самом деле при его возведении использовался бледно-желтый камень — единственный, какой удалось отыскать в округе в нужном количестве. Хейзит знал это лучше кого бы то ни было. И тем не менее сейчас, наблюдая замок в лучах с трудом прорывающегося сквозь черную мглу грозовых туч солнца, он не мог отделаться от впечатления, будто это застывший над крутым обрывом еж-альбинос или запорошенное снегом каменное гнездо какой-то неведомой, но наверняка хищной птицы.

Над замком висела путеводная радуга.

— Ну что, здесь заночуем или все-таки двинемся дальше? — поинтересовался над ухом голос Фокдана.

Хейзит только сейчас заметил, что любуется замком, сидя на коне, который от безделья уже начал пощипывать травку, запивая ее водой прямо из лужи.

— Давайте не так быстро, — взмолился подъехавший Исли.

Глядя на его бледное, вспотевшее лицо, трудно было сказать, кому эта скачка дается труднее: взмыленной лошади или всаднику.

Они пустили коней вниз по склону легким аллюром.

Замок теперь сопровождал их повсюду, то плывя над золотистыми пашнями, то скрываясь за высокими придорожными кустами, то вновь выныривая в просветах между рядами развешенного на деревянных подпорках хмеля.

Вскоре быстрому продвижению вперед стали мешать то и дело попадавшиеся на дороге неторопливые открытые повозки. Те, что катились навстречу, как правило, оказывались пусты, те же, что им приходилось обгонять, везли разнообразные плоды упорного труда неутомимых фолдитов. Сидевшие в повозках люди взирали на всадников с интересом и опаской: виггеры встречались здесь не настолько часто, чтобы к ним привыкли, но уж когда встречались, это неминуемо означало определенные сложности в Пограничье.

Постепенно возделанные участки начали уступать место старым, покосившимся от времени избам, в которых по-прежнему кто-то жил. В детстве Хейзит не бывал в здешних краях и почти ничего о них не знал, а по пути на заставу те из свиты Локлана, к кому он обращался с расспросами, лишь отнекивались или говорили, что тут селятся разные неудачники и лентяи. Воспользовавшись случаем, Хейзит не преминул задать тот же вопрос Фокдану.

— Это грустные места, — ответил Фокдан и повернулся к Исли: — Ты знаешь, о чем я?

— В деревне у нас поговаривали, что сюда переселяются те из виггеров, которые стареют и заканчивают нести службу в замке или на заставах.

— На заставах, — уточнил Фокдан. — Из замка сюда едва ли кто переселяется. И еще поправочка: не только заканчивают нести службу, но и просто не могут. Вон посмотрите, — кивнул он в сторону избы, возле которой голый по пояс человек пытался выкопать ямку в земле, держа лопату одной рукой; в другой он сжимал клюку, на которую опирался — у человека была всего одна нога. — Ему едва ли больше сорока, но он уже не может быть полноценным виггером. Причем ногу, смею вас уверить, он потерял не просто так, а защищая на какой-нибудь далекой заставе и эти поля, и этот замок. Скорее всего, сердобольных родственников у него не оказалось, и он был выслан сюда и предоставлен сам себе. Кстати, Хейзит, хочу упредить твой юношеский пыл: Ракли едва ли захочет с тобой говорить на эту тему, если ты ее попытаешься затронуть. Если он вообще захочет с нами говорить.

Хейзиту сделалось не по себе.

Раньше ему представлялось, что все виггеры, получившие на войне с шеважа те или иные ранения, а тем более тяжелые увечья, и выжившие, — герои, достойные того, чтобы у них появлялся и свой культ, и свои проповедники. Пусть не такие, как у легендарных Дули или Адана, но тоже достойные памяти потомков. А теперь выяснялось, что изувеченные войной виггеры могут прозябать в таких вот всеми забытых лачугах, одни, без друзей и видимой помощи из замка. Поистине: век живи — век учись. Неужели и Локлан ничего не знает о действительном происхождении всех этих «неудачников и лентяев»?