Кирилл Шатилов - Алое пламя в зеленой листве

— Я не из тех, кто спорит по пустякам, — заявил между тем Фейли. — Считаешь, что нынешний замок стоял там всегда — считай на здоровье. Но только знай, что это вовсе не так.

Исли открыл было рот, чтобы снова возразить, но его опередил Хейзит.

— Мой отец строил этот замок. На стройке и погиб, когда все было почти готово. Он мне тоже, когда я был совсем еще ребенком, рассказывал про какую-то гигантскую крепость, где задолго до нас жили великие герои. Правда, как ни удивительно, про этих героев я ни от кого больше, кроме отца, не слышал. Даже позабыть успел. Вы вот напомнили. Выходит, это мог быть тот старый замок?

Вопрос ни к кому не был обращен и остался без ответа.

Некоторое время они шли в молчании, прислушиваясь к лесу. Хейзит, хотя и не был воином, слишком хорошо знал, что это совершенно бесполезное занятие, поскольку приближение врага они едва ли услышат. Безраздельными хозяевами леса были шеважа. Они могли скрываться повсюду, ничем не выдавая своего присутствия. Вабоны чувствовали себя в относительной безопасности, только когда передвигались от замка до заставы или между заставами, сбившись в большие, вооруженные до зубов и закованные в броню отряды. Лес для них был полон нераскрытых тайн, лабиринтов и ловушек. Ни теперь, ни раньше они не имели возможности как следует изучить его, не рискуя быть застреленными с дерева или из-за ближайших кустов. С шеважа они предпочитали встречаться разве что у стен укрепленных застав, разбросанных по Пограничью и оказавшихся со вчерашнего дня не такими уж неприступными. Пленных вабонам брать издавна воспрещалось, так что мир их злейших врагов до сих пор оставался для них неведомым и потому еще более пугающим. Хорошо бы Локлану удалось довести свою рыжую пленницу до замка и убедить отца не отправлять ее в ледяные объятия безжалостной Квалу. Правда, едва ли кто разберет ее грубый говор, однако можно хоть попробовать разобраться в происходящем вокруг. А ведь даже Хейзит, чья голова с утра до вечера не была занята ничем, кроме вопросов более совершенного и надежного строительства, догадывался, что за пределами заставы творятся перемены — неведомо кем, неведомо какие, неведомо почему, но свидетелями одной из них они все стали вчера, под страшным дождем огненных стрел. И это могло быть только началом неминуемого конца. Если продолжать отгораживаться от врагов стеной непонимания и неприятия. Если делать вид, будто вабоны — самые сильные и непобедимые. Если не признавать очевидного: война неудержимо выплескивается из лесной чащи и не сегодня завтра придет — страшно подумать — в Вайла’тун.

Мадлох издал радостное восклицание и устремился вперед. Последовав за ним, путники вышли на тропу, по которой могли бы пройти, выстроившись в ряд, три человека. Это была заветная дорога, ведущая к замку. Теперь можно было не плутать по лесу, а двигаться по ней, надеясь на скорое воссоединение с родными и близкими.

— Это прямой путь к могиле, — невесело заметил Фокдан, останавливаясь при виде тропы и сворачивая в сторону. — Только последний дурак с такими силами, как у нас, пойдет по ней. Подумайте, с какой скоростью выпускают стрелы шеважа. Одного стрелка где-нибудь вон на том дереве хватит, чтобы мы не успели даже спохватиться.

— Что вы предлагаете? — Хейзиту не терпелось ступить на тропу, которой как будто вчера он шел вместе с отрядом Локлана, предвкушая долгую и интересную службу на заставе Граки. Теперь не стало ни Граки, ни заставы. И нужно было возвращаться домой и надеяться, что шеважа не рыщут поблизости.

— Я согласен, — заговорил Фейли, придирчиво оглядывая соседние деревья. — Сейчас на тропу соваться опасно. Пусть она указывает нам правильное направление, а пойдем мы рядом с ней, по лесу. Глядишь, дня за два доберемся до замка.

— За два дня — вряд ли, — покачал головой Фокдан. — Хорошо бы за это время успеть добраться до заставы Тулли.

Хейзиту невольно вспомнился розовощекий крепыш, меньше всего походивший на предводителя эльгяр на одной из важнейших застав Пограничья — последней преграде на пути к замку. Тулли и внешне, и по выполняемым обязанностям больше напоминал гостеприимного хозяина харчевни, который искренне рад любому гостю — кроме непрошеного. Через его заставу проходили почти все отряды вабонов, отправлявшиеся на службу в Пограничье или возвращающиеся к положенному сроку домой. Вероятно, они будут чуть ли не первыми, кто за все эти годы вернется раньше срока. Если, конечно, им вообще удастся вернуться.