К Паркер - Синий и золотой

– Это сработает?

Он нахмурился, верный признак глубокой концентрации.

– Они так считают, – сказал он. – Конвенции четыре сотни лет, она была предназначена для защиты наших миссионеров, когда они впутывались в неприятности, проповедуя свержение Гильдий, но она все еще в силе и отдельно затрагивает призыв к мятежу и связанные нарушения. Так что, да, наверное.

– Значит, ты можешь меня вытащить.

– Только, если позволю тебя сначала забрать, – он помассировал глаза, словно не спал три дня. – Эти ублюдки в Стремлении, – сказал он, – используют тебя, чтобы добраться до меня. Могу на что угодно поспорить, это они подговорили мезентинцев.

– Давай подумаем об этом, – сказал я своим лучшим серьезным голосом. – Если ты попробуешь все это похоронить, как ты говорил, то сыграешь им на руку и у тебя будет конституционный кризис. Если мы подчинимся, в соответствии с процедурой, честно и без обмана, ты сможешь меня вытащить и в тоже время напакостить Стремлению, – я пожал плечами. – Как по мне, довольно просто, – сказал я. – Я пойду.

Он сидел тихо и неподвижно, и мне пришлось сделать усилие, чтоб не забывать дышать. Затем он, видимо, пришел к решению, затем отказался от него.

– Вот и говори о выборе времени, – сказал он. – Когда ты так близко…

Говоря это, он поднял глаза. В тюремном бараке в Фронтис Тропе мы играли в карточную игру. Я забыл ее название, но в игре есть момент, когда у вас появляется возможность специально дать увидеть другим игрокам ваши карты. Никогда не играл в нее против Фоки, но могу поспорить, он был бы очень хорош в ней.

(Когда я вернулся в лабораторию после последнего побега, я поднял золотой слиток, как только заметил, что его двигали, и проверил нижнюю часть. Разумеется там была вырезана тонкая линия, достаточно глубокая, чтобы прорезать слой позолоты, сформированный на посеребренном медном слитке с помощью процесса Поликрата. Что, как мне кажется, я забыл упомянуть, так это другой слиток, который я вынул из той же формы раньше. Он был из чистого золота, и я положил его рядом. Архестрат в «Материалах» предполагает, что процесс трансмутации начинается снаружи и медленно движется внутрь, будто оттаивание мороженого мяса.)

Я сумел придать себе оскорбленный вид.

– Я сказал шесть недель, – сказал я. – Я не даю обещания, которые не могу выполнить.

Чудовищность этой лжи на мгновение заполнила комнату, затем рассеялась, как газ на сквозняке.

– Ты руководствуешься Архестратом?

Я презрительно поморщился.

– Едва ли, – сказал я. – Но похоже, что он мог быть в чем-то прав, разнообразия ради. Однако процесс еще не готов, – продолжил я. – Если ударить по бруску долотом, ты увидишь, что он наполовину из меди.

(Что было правдой. Адова работа, отливать золото вокруг медного ядра. Мне пришлось поддержать медный брусок внутри формы четырьмя медными гвоздями, чтобы расплавленное золото могло литься вокруг него и под ним. Внимание к деталям, понимаете. Во всем.)

– Если я позволю им тебя забрать…

– Не волнуйся, – храбро сказал я. – Я буду в порядке. И когда я вернусь назад, то смогу закончить работу.

Я уже некоторое время мучаюсь тем, что не был вполне честен с вами. Вот, что на самом деле произошло.

Она вошла. Она увидела стакан на столе.

– Что это? – спросила она.

– Ничего.

Она одарила меня тем особым взглядом.

– Что?

Я рассказал ей, что входило в состав, упустив один ключевой ингредиент. Ей понадобилось около пяти секунд, чтобы сложить головоломку.

– Он сработает?

– Откуда я знаю?

Она склонилась над мерным стаканом и понюхала его, отдернулась и скривилась.

– Он неустойчивый.

– Да, но я добавил немного сладкой настойки колоцинта, чтобы его стабилизировать.

Она внимательно его осмотрела, затем коротко кивнула:

– И?

– Куда спешить? – я пожал плечами. – Если сработает, у меня будет вечность. Если нет…

– Ты сделаешь еще, – быстро сказала она, будто до этого не собиралась ничего говорить. – Для меня.

Я не ответил. Она злобно на меня уставилась.

– Нет, – сказал я.

– Что?

– Нет, – повторил я. – Хочешь попробовать, ты знаешь рецепт.

– Что за черт…

– Со всем уважением, – ответил я, – но бессмертие это одно. Быть женатым на тебе на веки вечные, с другой стороны…

– Ты ублюдок.

– Это несправедливо, – сказал я. – Я не собираюсь разводиться. Мы будем жить до конца твоей естественной жизни вместе, а потом я буду свободен. Под этой сделкой ты подписалась.